Читать книгу "Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 2. 1651-1806 - Джонатан И. Израэль"

Но, несмотря на все это, было мало признаков, что в правление Карла II или в первые два года царствования Иакова может случиться хоть что-то отдаленно похожее на Славную Революцию. Положение Карла было непоколебимым, и хотя виги пытались помешать наследованию престола Иаковом на основе того, что он исповедовал католицизм, они были побеждены. Провал восстания Монмута в Англии в 1685 г. не только еще больше ослабил оппозицию, но и предоставил Иакову предлог для набора и последующего сохранения постоянной армии в 40 000 человек, первой крупной постоянной армии в Англии при монархическом правлении и основной опоры его власти. На этом этапе не существовало и никаких перспектив активного сотрудничества между вигской оппозицией в Англии и нидерландским штатгальтером. Принц Оранский не мог вмешиваться во внутренние дела других стран даже в самом скромном масштабе, используя войска и военные корабли Соединенных Провинций, без разрешения и сотрудничества Голландии, в том числе Амстердама, а в свете событий 1683-84 гг. казалось маловероятным, что это произойдет для какой-либо крупной военной интервенции, не говоря уже об интервенции за море, в страну, с которой штатгальтер был связан династическими узами, но в которой у регентов и Штатов Голландии не стояли на кону никакие очевидные интересы. Было невозможно представить, что Голландия пойдет на большой риск и расходы ради продвижения династических интересов Оранского дома в Британии. Соответственно, в 1685-87 гг. не было никаких перспектив для крупномасштабной военной экспедиции в Британию. Такая возможность появилась лишь в 1688 г. из-за изменившейся обстановки во Франции.

Именно Франция, а не Британия находилась в центре внимания нидерландского общества и регентов. Но с 1685 до конца 1687 гг. Людовик XIV (и Иаков II) могли с уверенностью рассчитывать на то, что Оранскому не удастся вовлечь Республику в европейскую коалицию против Франции, так как Амстердам и «bons républicains» помешали бы этому. На протяжении 1686 г. Амстердам отказывал в увеличении военных расходов, тогда как еще летом 1687 г. была построена только половина из согласованного в 1682 г. количества в тридцать шесть новых военных кораблей. Штаты Голландии не планировали и не желали быть втянутыми в крупные военные предприятия за границей. Вместо этого, нидерландцы предпочитали политику пассивного ожидания. «За те полтора года, что я прожил среди них, — докладывал английский дипломат в октябре 1686 г., — Штаты не приняли ни одной резолюции, но только предлагали и обсуждали разные вопросы, так и не придя ни по одному из них к какому-либо окончательному решению… они серьезно задолжали своей армии, — добавлял он, — их военно-морской флот гниет, их судоходство находится в таком удручающем состоянии, что расходы на строительство новых кораблей были бы не намного больше, чем на ремонт старых, и все их склады пусты». Все усилия «по сбору денег» оказались бесплодными. Некоторые голландские города предложили ввести новые налоги, но другие отвергли эту меру, предлагая вместо этого сократить размер процентного дохода по долговым обязательствам Штатов Голландии (в соответствии с другими процентными ставками) с 4 до 3%.

Более того, международная обстановка в 1685-87 гг. способствовала укреплению вероятности нидерландского нейтралитета в случае новой войны между Людовиком XIV и Габсбургами. Смерть курфюрста Карла II Пфальцского в мае 1685 г. привела к тому, что бывшее кальвинистское курфюршество перешло в руки католического князя Филиппа-Вильгельма, герцога Юлих-Берга, который был близким союзником императора. Аугсбургская лига, образованная в июле 1686 г. императором, различными немецкими князьями, Испанией и Швецией, бросила открытый вызов французскому господству над Эльзасом, Страсбургом и верхним Рейном. Победы императора над турками в Венгрии в 1687 г. и его возросший престиж только увеличили перспективу полномасштабного конфликта между Францией и императором на Рейне.

Хотя Голландия и Генеральные Штаты не предприняли никаких мер по усилению своих военных сил в середине 1680-х гг., коммерция все больше набирала обороты. Первоначально восстановление Нидерландов после войны 1672-77 гг. было медленным и неустойчивым и не затронуло в полном объеме сельскохозяйственный сектор, строительство зданий общественного назначения и рынок искусств. Цены на дома состоятельных людей в Амстердаме достигли исторического минимума в 1683 г. и лишь незначительно выросли в 1684-88 гг. Но восстановление заморской коммерции, судоходства и промышленности в середине 1680-х гг. ускорилось; лучших результатов достигли две великих колониальных компании и экспорт в западную Европу, Средиземноморье и Испанскую Америку. Курс акций ОИК и ВИК на амстердамской бирже в 1685-87 гг. стремительно пошел вверх.

Но это восстановление экономики в меньшей степени коснулось балтийской торговли (к тому времени заметно сократившейся) и рыболовной отрасли; главными движущими силами экономического роста были «высокостоимостная торговля» и мануфактурное производство. Более того, главным рынком сбыта, стимулировавшим возрождение, была Франция, потреблявшая большое количество нидерландского полотна, камлотов, продукции китобойного промысла, товаров из Ост-Индии, гаудских курительных трубок, обработанного табака, красителей, материалов для нужд военно-морского флота и значительную часть улова сельди. Но по этой причине, а также благодаря тому, что расширение нидерландского экспорта в Испанию и Испанскую Америку происходило, главным образом, за счет вытеснения французской продукции, нидерландский экономический бум 1680-х гг. был неразрывно связан с экономическим кризисом, охватившим Францию. Этот упадок французской экономики был вызван несколькими причинами, но, несомненно, усугублен массовой утечкой за границу гугенотских капиталов и эмиграцией большого количества квалифицированных ремесленников в середине и конце 1680-х гг. Понятно, что снижение французских тарифов в 1677 г. также внесло свой вклад в подъем нидерландской экономики и кризис французской, даже если современники преувеличивали действительное влияние тарифов. Франция извлекла ощутимые политические выгоды из Неймегенского договора, но, по всей видимости, сильно проиграла в экономическом отношении.

Было лишь вопросом времени, когда вспыхнет новая франко-нидерландская «guerre de commerce» («торговая война» (фр.)) с ее неисчислимыми последствиями. Возврат Людовика XIV к агрессивному антиголландскому меркантилизму произошел в августе 1687 г., за пятнадцать месяцев до начала Славной Революции и Девятилетней войны, в ноябре 1688 г. Эти пятнадцать месяцев оказались поистине судьбоносными. Процесс начался с запрета на импорт во Францию голландской сельди, за исключением той, которая была засолена французской солью. Затем, в сентябре, Людовик снова ввел генеральный тарифный список Кольбера от 1667 г., разом удвоив пошлины на нидерландское полотно и резко повысив пошлины на все нидерландские мануфактурные товары, завозившиеся во Францию. Реакция Соединенных Провинций была немедленной и бурной, ибо Людовик нарушил свои обязательства по Неймегенскому договору и, по сути, разорвал соглашение. Тем не менее, голландские регенты первоначально надеялись, что это было всего лишь временным охлаждением во франко-нидерландских отношениях, что Людовик смягчится, и нидерландская торговля с Францией возобновится. Многие члены амстердамского vroedschap'а надеялись на это не только на экономических, но и на политических основаниях; ибо если Людовик будет упорно проводить в жизнь жесткие протекционистские меры и франко-голландские отношения ухудшатся, это лишь приведет к усилению позиций принца Оранского и позволит ему оправдать свою политику. Хюдде, несомненно, был искренен, когда обещал д'Аво в октябре 1687 г. сделать всё, от него зависящее, для сохранения установившихся после 1677 г. отношений между Республикой и Францией. В присутствии д'Аво и амстердамских бургомистров он провозгласил тост «lа bonne union entre sa Majesté et la République a la confusion de tous ceux qui la veulent traverser» («за добрый союз между Его Величеством и Республикой к замешательству тех, кто хочет ему помешать» (фр.)).