Читать книгу "Тиран - Валерио Массимо Манфреди"

— Отнюдь, если, например, их атакуют коринфяне. Мы ведь не имеем права отдавать приказы флоту метрополии. И карфагеняне тоже это знают.

— Я бы предпочел, чтобы ты мне этого не говорил. Я не люблю обман, даже если речь идет о моем злейшем враге. Если я нужен тебе для чего-нибудь другого, ты знаешь, где меня найти. Желаю тебе спокойной ночи.

И он вышел.

На следующую ночь в условленный час Дионисий покинул город на лодке и добрался до триеры, ожидавшей его на расстоянии одного стадия в открытом море. Потом корабль медленно двинулся в сторону порта. По сторонам от него, чуть впереди, примерно в полустадии, шли два маленьких судна-разведчика, следя за тем, чтоб не было никаких сюрпризов и засад.

Все прошло гладко. В оговоренном месте после обмена сигналами к кораблю приблизилось судно карфагенян, и передача денег началась.

На борту находился посол, проводивший переговоры.

— Прошу тебя, гегемон, — попросил он поспешно, — вели произвести пересчет как можно скорее. Наш флот уже находится вблизи Племмириона, снаряженный к отплытию.

Дионисий кивнул своим чиновникам, державшим наготове весы, те в короткий срок взвесили деньги и сообщили, что все в порядке.

— Скажи своему господину, что он может уходить, — обратился Дионисий к послу, — и пусть больше никогда не возвращается. Вот видишь, Сицилия — как сладчайший плод, но внутри у него очень твердая косточка, о которую любой сломит зубы. Так вот, эта косточка — Сиракузы. Прощай.

Лодка стала удаляться, Дионисий увидел, как она подает сигналы светом — вероятно, в сторону Племмириона, где ожидал Гимилькон со своим флотом.

— Как ему удалось обмануть наемников? — спросил Иолай.

— Это наверняка было несложно. Он, видимо, сказал им, что готовит ночную вылазку. Карфагеняне единственные, кто может хорошо справляться с навигацией ночью, и никто не удивился, что они погрузились на корабли одни. А теперь в путь, скоро здесь будет заварушка.

Иолай кивнул и знаком велел рулевому поворачивать к Ортигии.

Сокровище сгрузили под утесами Ортигии, куда вел тайный ход из подземелий крепости. Дионисий и Иолай пробрались внутрь именно через этот коридор и вскоре оказались в своих комнатах.

Прошло еще некоторое время, и трубы затрубили тревогу. В дверь главнокомандующего забарабанили часовые:

— Гегемон, гегемон, карфагеняне пытаются улизнуть! Коринфяне заметили это и выходят в море на своих кораблях. Что нам делать?

— Как это — что вам делать? — закричал он. — Труби тревогу, ради Зевса! Позови моего брата, все команды на корабли, шевелитесь!

Поднялась всеобщая суматоха, но вовремя в море вышли одни коринфяне. Им удалось напасть на арьергард флота карфагенян и потопить с десяток кораблей.

Гимилькон спасся. Добравшись до родины, он, по семитскому обычаю, публично покаялся в своих ошибках перед народом и советом, после чего покончил с собой.

26

Смерть Гимилькона и распространение чумы в Африке подтолкнули к мятежам народы, находившиеся в подчинении у Карфагена, то есть ливийцев и мавров. Городу пришлось бросить весь остаток сил на обеспечение собственного выживания.

Таким образом, на Сицилии у Дионисия были развязаны руки. Он занялся северным побережьем острова и даже захватил Солунт, старейшую карфагенскую колонию, расположенную на небольшом расстоянии от Па-норма, а также упрочил свою власть над сикулами. Он понимал, что для превращения Сицилии целиком и полностью в греческую территорию, ресурсов у него недостаточно. Ведь сначала ему предстояло расширить собственные владения, создать Великое греческое государство на западе, о котором он уже давно мечтал, упрочить свои личные владения с опорным центром в Сиракузах, распространить их до самой Сциллы, отделяющей Ионическое море от Тирренского. Таким образом, он бы получил контроль над Мессинским проливом, водным путем, посредством которого в эти края часто попадали самые опасные враги.

Камнем преткновения стал Регий, находившийся так близко, что из Мессины видны были его храмы, а по ночам — огни. Город всегда занимал по отношению к нему враждебную позицию. Там жил Гелорид — его приемный отец, отрекшийся от него и вот уже много лет остававшийся его непримиримым недругом, — и опальная конница. Старые аристократы воспитали своих сыновей в самой что ни на есть злейшей ненависти к тирану, лишившему Сиракузы свободы, а их самих — родины. Они не упускали случая заниматься порочащей пропагандой на его счет, а также распространять о нем постыднейшую клевету и позорящие его честь сплетни.

Дионисий со своей стороны не обращал на это внимания и продолжал готовиться к войне, договорившись с италийскими союзниками из Локр, с коими его связывали семейные узы.

Прежде чем двинуться на Регий, предстояло осуществить последнюю операцию: взять Тавромений, великую «Цитадель Быка», принадлежавшую сикулам, состоявшим в союзе с карфагенянами. Они считали этот город чем-то вроде святая святых своего народа. Находился он в почти неприступном месте на вершине обрывистой скалы. Оттуда они контролировали прибрежную дорогу, связывавшую Сиракузы с Мессиной и с проливом. Сюда доходили ужасные судороги Этны во время извержений. Зимой же, в ясные, безветренные дни, на закате, можно было наблюдать, как белоснежный пик вулкана заливается красным цветом перед наступлением ночи.

Дионисий предпринял против города ночную вылазку в середине зимы, в разгар неистовой снежной бури. Лично возглавив войско, он вместе со своими пехотинцами полез на скалу с той стороны, где склон ее был наиболее отвесным, а посему — наименее охраняемым.

Первое время все шло успешно, но как только сикулы поняли, что подвергаются нападению, они все сбежались туда, вступив с нападавшими в яростную рукопашную, вскоре показав врагу, что имеют над ним значительное численное превосходство.

Дионисия, сражавшегося во главе своих людей, ранили, и лишь благодаря могучему Аксалу ему удалось избегнуть смерти. Великан-кельт обезглавил его противника ударом топора, швырнул голову в гущу ошеломленных врагов, после чего сразу же набросился на них с дикой яростью, рыча, словно зверь, и истребил их огромное количество. А Дионисия на руках отнесли к крепостной стене. Иолай же возглавил отступление, выстроив людей плотными отрядами в том месте, через которое они проникли в цитадель.

Аксал отправил своего раненого господина вниз при помощи веревки, а другие воины тем временем спустились на первый уступ, чтобы принять его там. Им удалось спасти его, но они потеряли многих товарищей во время этого поспешного бегства вниз по склону скалы, под градом камней, обрушенных сикулами на них с городских стен.

Карфаген между тем не забыл о перенесенном унижении и, едва оправившись от чумы, завербовал новых наемников: иберов и балеарцев, сардов и сиканов. За несколько месяцев было сломлено сопротивление ливийцев, и они снова оказались в его подчинении. После чего флотоводцу Магону поручили проучить сиракузцев за их дерзость.