Читать книгу "Несбывшаяся весна - Елена Арсеньева"

– Вы ходите с голыми руками, – сказал Поляков таким тоном,словно обвинял Ольгу в разведывательной деятельности в пользу фашистскойГермании и империалистической Японии. – Почему? У вас перчаток нет, что ли?!

– Есть, – тонким голоском ответила Ольга. – Только неперчатки, а рукавички.

– Ну и где они? – продолжал допрашивать Поляков.

– В кармане лежат. Я доставала платок и спрятала рукавички.Чтобы они не упали, понимаете? – подробно объясняла Ольга, совершенно несоображая, что говорит. Под неподвижным взглядом его чернющих глаз у неепересохло во рту. И, такое впечатление, мозги тоже ссохлись. И ноги у неесовершенно явственно подкашивались. – А то я иногда их роняю и не замечаю, чтоуронила. Я уже так две рукавички потеряла. Тетя Люба вяжет, вяжет, а я теряю.Жалко ведь.

– Жалко, – кивнул Поляков. – Возьмите же наконец свойпортфель.

И снова он не шевельнул рукой, чтобы протянуть Ольгепортфель, а она не шевельнула рукой, чтобы его забрать.

И снова портфель был мгновенно забыт.

– А зачем вам было доставать платок? – спросил Поляковсурово.

Вопрос был… вопрос был, конечно, странный, однако Ольгапочему-то ничуть ему не удивилась, а торопливо начала отвечать:

– Потому что я думала, что сейчас заплачу. А есть такойспособ: если хочется плакать, нужно сильно прижать платок к глазам. И тогдаслезы спрячутся и даже, может быть, потекут обратно. Понимаете?

– Нет, – сказал Поляков, который и правда ничего не понимал– ни в слезах, ни в платках, ни в том, что сейчас происходит на свете.

Его бил озноб, и причин этого озноба он тоже не понимал.

– Конечно, вы не понимаете, – сказала Ольгапокровительственным тоном, – потому что вы не женщина.

– Да, – кивнул Поляков, и ему стало чуть легче.

Наконец-то хоть в чем-то он мог быть уверен, хоть что-топонимал, хоть о чем-то мог заявить с полной ответственностью. Он не женщина,это точно.

Он мужчина, перед которым стоит женщина.

Вот он, ответ. Вот оно, объяснение всем странностямсегодняшнего вечера! Объяснение тому, что с ним происходит…

Перед мужчиной стоит женщина.

И он хочет ее – хочет до такой степени, что явственноподкашиваются ноги, сохнет в горле и даже, такое впечатление, ссыхаются мозгиот желания. Еще одна-две минуты, и он опрокинет ее вон в тот отороченныйслюдяным кружевом сугроб, который намело у стены подворотни…

Ветер насмешливо коснулся лица Полякова – и полетел дальше,на площадь Минина, к кремлю, к Волге.

Поляков скользнул взглядом по сугробу, по стене – ивспомнил…

«О господи, господи! Что я? Что со мной?! Да ведь в этойподворотне, около этой стены была убита Лиза!»

Наваждение схлынуло так же внезапно, как накатило. Тольконоги еще дрожали да сердце колотилось с такой силой, что Полякову хотелосьскосить глаза и посмотреть, не трепыхается ли на груди шинель. Но онпредставил, как будет выглядеть со скошенными к носу глазами, – и не сталсмотреть себе на грудь. Трепыхается – ну и пусть трепыхается. Не наплевать лиему на свое сердце и на эту женщину… с покатыми плечами и кудряшками на висках?

Последняя мысль отразилась в его глазах. Только что Ольгеказалось, будто они согревают, даже обжигают ее, а теперь вновь стали ледяными,пугающими, чужими.

Она покачнулась. Снова захотелось достать платок и прижать кглазам. Но тут Поляков буркнул:

– Возьмите свой портфель.

И протянул руку, подал портфель. Ольга тоже протянула руку иприняла его.

Было ужасно, что Поляков сейчас увидит ее подступающиеслезы. Зачем она только сказала ему про платок?!

Она отпрянула в глухую тьму подворотни.

– Вы меня боитесь, – обвиняющим тоном проговорил Поляков. –Вы меня так боитесь, что готовы с собой покончить, только бы не встречаться сомной. Тогда, летом, вы ушли в рейс с плавучим госпиталем, хотя я назначил вамвстречу. Почему?

– Меня мобилизовали, – прошептала Ольга.

– Не врите! – зло крикнул Поляков. – Вы ушли добровольно.Добровольно!

– Ну и что? – пожала плечами Ольга, изо всех сил стараясь нетрястись, как овечий хвост. – Это что, подсудное дело? Сейчас война. Гораздоважнее перевязывать раненых, чем… идти на встречу с… вами.

– Мне была нужна ваша помощь, – сказал Поляков. – Оченьнужна. Я хотел, чтобы вы…

– Нет! – воскликнула Ольга и резко выставила впередсвободную ладонь. – Нет, не надо! Я не могу, я не хочу…

– Ну а о судьбе своей матери вы хотите узнать? – зло спросилПоляков.

Портфель шмякнулся на землю.

– О чем? – тихо спросила Ольга, наклоняясь и шаря по земле,но не находя ничего, потому что продолжала смотреть на Полякова.

– О том, как живет и как себя чувствует АлександраКонстантиновна Аксакова.

– Мама?!

Ольга выпрямилась, прижала руки к груди, забыв о портфеле.Хотела заговорить, но не могла.

Наконец голос пробился: незнакомо-низкий, по-чужомудрожащий:

– Вы что-нибудь знаете о ней?

– Она находится в Пезмогском комендантском участкеЛокчимлага, – сказал Поляков. – Я наводил справки – тогда, летом. Передвстречей с вами. Я хотел сообщить вам ее адрес, сообщить, что она жива издорова. Но вы не явились.

– Пезмо… Пемзо… – Ольга попыталась повторить, но тут жесбилась. – Почему же вы не передали адрес тете Любе?

Поляков усмехнулся.

– Вам смешно?! – ахнула Ольга.