Читать книгу "Морально безнравственные - Вероника Ланцет"

в неутолимую ярость, я снова реагирую, понимая, что должна сделать.

Поцеловав Луку в лоб, я кладу его обратно в колыбель, сказав миссис Маршалл, чтобы она хорошо за ним присматривала.

Я хватаю два пистолета, оба полностью заряженные, и пристегиваю к себе ножи.

Потому что у меня есть задание.

И никто не выйдет живым.

Они забрали мое сердце, теперь я собираюсь забрать их — буквально.

 

 

Глава 21 

Энцо

 

 

Я крепко сжимаю пистолет в руке, представляя себе кровавую бойню — реку крови, которая окрасит весь дом в красный цвет.

Они покусились на единственное, что имело значение в моей жизни, и, как и мать, их смерть не будет быстрой. Нет, я сделаю так, что они будут мучиться несколько дней в безутешных муках, истекая кровью, но не умирая.

Так же, как я сейчас.

Живой, но медленно умирающий внутри, Лука — единственная причина, по которой я не покончил со всем этим здесь и сейчас, что в итоге стало бы культовым убийством — самоубийством.

Но я не могу так поступить с моим маленьким мальчиком. Не сейчас, когда он — единственная связь, которая у меня осталась с Аллегрой.

Я иду медленно, размеренными шагами, все время представляя себе худшую из возможных смертей для этих кусков дерьма.

Снять с них кожу живьем?

Отрезать им конечности по одной?

Или, может, мне стоит просто заморозить Киару, чтобы я мог смотреть на лицо моей Аллегры…

Я почувствовал это раньше, чем узнал, что это никогда не сработает. Она никогда не сможет заменить мое сердце даже на самом физическом уровне.

И поэтому это пытка.

Чистая агония.

Я на мгновение сдерживаю горе, мне нужен ясный разум, чтобы обыграть их в их же игру. Сейчас они, наверное, даже трахаются.

Ах, но разве не было бы здорово, если бы Киара захлебнулась отцовским членом — после того, как он будет отрезан от тела, конечно. Я бы хотел увидеть ее лицо, когда заставлю их есть внутренности друг друга и захлебываться мерзкой желчью, извергать, чтобы потом снова проглотить.

Мой рот кривится в зловещем восторге.

Я на вершине лестницы, моя решимость непоколебима, мои пальцы чешутся от желания пустить кровь.

Пока не звонит телефон, и один неохотный взгляд говорит мне, что это Лия.

Знает ли она?

Я разрываюсь между тем, чтобы проигнорировать ее звонок и продолжить путь разрушения, но другая часть меня говорит мне ответить; выяснить, что именно сделали эти люди, и применить еще более страшное наказание.

— Да, — отвечаю я, мой тон резкий и отрывистый.

— Синьор Энцо, — говорит Лия, ее голос задыхается и пугается.

— В чем дело, — рявкаю я, немного слишком резко.

— Я… мы можем встретиться? Есть кое-что, что вам нужно знать, — она говорит достаточно неуверенно, чтобы я был заинтригован.

— Разве ты не в Италии? — резко спрашиваю я, уже предвкушая ответ.

— Что? Нет, конечно, нет, — немедленно отвечает она, и ее подтверждения достаточно, чтобы остановить меня — на мгновение остановить мои убийственные планы. Потому что мне нужна полная картина.

Мне нужно знать, что случилось с моей маленькой тигрицей, чтобы точно знать, как сильно я накажу этих гребаных ублюдков.

— Хорошо, — говорю я ей, где меня нужно организовать - единственное надежное место на данный момент - дом мамы.

С тоскливым взглядом разочарования, я оставляю часть своего оружия дома, прежде чем взять с собой Луку и отправиться к маме.

Зная то, что действительно знаю, я не могу позволить своему сыну оставаться без присмотра под этой крышей.

Когда я дохожу до маминых апартаментов, меня встречает рыдающая Лия, утешающаяся в маминых объятиях.

— Тише, дорогая, выпусти все наружу, — успокаивает мама, и Лия плачет еще сильнее.

Мои собственные слезы высохли, но когда я смотрю на ее лицо, опустошенное слезами, чувствую, что мои глаза снова становятся влажными.

— Лия, — обращаюсь к ней, и ее глаза расширяются, когда она видит меня с Лукой, пристегнутым спереди.

— Синьор Энцо, и малыш Лука, — она поднимается и бросается ко мне, ее глаза жадно оглядывают спящего Луку.

— С ним все в порядке? — спрашивает она, ее голос задыхается, но в то же время полон облегчения.

— Да. — Я киваю в сторону кресел. — Я полагаю, ты что-то знаешь.

Она садится, ее руки шарят по коленям, выражение ее лица полно беспокойства и печали.

— Вы тоже?

Она спрашивает медленно, и я думаю, как много могу рассказать. Но помню, как сильно Аллегра доверяла ей и как сильно она любила ее как мать.

— Я только недавно узнал, — признаюсь я, и ее рука летит ко рту, заглушая крик.

— Может, кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

Мама вмешивается, и я прошу Лию продолжать, поскольку она, вероятно, обладает большей информацией, чем я.

— Я даже не знаю, с чего начать, синьор, — глубоко вздыхает она.

— Что случилось в больнице? — спрашиваю я, чувствуя, как в горле образуется комок. Я не хочу слышать о смерти моей Аллегры, но мне нужно успокоиться.

Иронично, что для человека, привыкшего к суровости жизни, к убийствам без разбору, эта маленькая деталь может заставить меня расшататься.

— Это было в тот день, когда вы уехали, синьор. Она вела себя немного странно, и я беспокоилась о ней. Я все пытался ее баловать, думала, может, она чувствует себя немного подавленной. Но потом она попросила меня пойти купить ей сладостей. Она была очень конкретной в своем требовании и попросила что-то, что, как она знала, я не смогу легко найти. — Она вытирает глаз.

— К счастью, я нашла и вернулась через час. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как мисс Киара заходит в палату.

— Она никогда не упоминала, что они с Киарой близнецы, — вмешался я.

— Конечно, она бы не стала, — выражение лица Лии потускнело, — всю жизнь они были скорее чужими, чем сестрами, разделившими одну утробу. И их родители во многом способствовали этому, постоянно натравливая девочек друг на друга, заставляя их соперничать за свои привязанности. Но Киара была не совсем похожа на мою мисс Аллегру. Ей не хватало ее тепла и доброты, и она никогда не играла честно. Было достаточно тяжело, что синьора Маркези обвинила Аллегру в осложнениях при ее рождении, но, когда девочки выросли, стало ясно, что они предпочитают