Читать книгу "Проверка на прочность - Виктор Зайцев"

Глина пока шла на кирпич и черепицу, из песка выплавляли стекло понемногу, в ожидании строительства первых плотин и гидроэлектростанций. С появлением крупных мощностей электроэнергии планировалось производство алюминия и тугоплавких металлов, вроде вольфрама. Часть электричества будет направлена в города и сёла, наглядную агитацию хорошей жизни никто не отменял. Возле заводов за лето выстроили бревенчатые бараки, где в отдельных комнатушках поселились холостые рабочие по четыре человека, либо семейные рабочие с женами и детьми. Комнатки маленькие, удобства во дворе, но даже они были лучше тех подвалов и лачуг, в которых ютилось большинство рабочих в городах. Тем более что рядом с заводами разрешили разбить огороды всем желающим, семейным появился небольшой приварок к котлу. Для детей и желающих рабочих при каждом заводе выстроили школы, где обучали арифметике, географии, естествознанию и письму, на русском языке, разумеется. Во всех выморочных землях объявили, что с нового 1592 года все торговые и регистрационные документы будут оформляться исключительно на русском языке, а официальным языком материковой Новороссии будет только русский язык.

В суматохе срочных летних дел только по осени, после сбора урожая и налогов, выбрал время губернатор Строгов для посещения своих высокопоставленных подданных. Формально для письменного закрепления признания верховенства наместника Новороссии и губернатора Веймарской губернии, как его представителя, над всеми дворянами, баронами, графами, герцогами, курфюрстами, князьями и даже королями, чьи владения имели неосторожность оказаться в новых владениях русов. Аналогичный оммаж губернатор требовал и с церковных деятелей, чьи владения превышали десять гектаров. С настоятелей многочисленных монастырей, с епископов, архиепископов и прочих церковных иерархов. Не просто оммаж, как признание своего вассалитета, но полное подчинение новороссийским законам и обязательство их беспрекословного исполнения.

Это был только формальный, хотя и весьма важный повод для посещения всех крупных землевладельцев губернии. Основным предметом изучения стала стоимость недвижимости и величина земельного надела. Недвижимость оценивалась неприметными клерками, набранными из налогового ведомства Священной римской империи, оставшимися на захваченных русами землях. Земельные ресурсы измеряли и оценивали выпускники и старшекурсники военного училища в Петербурге, с одновременным составлением карт крупного масштаба, трёхсот- и пятисотметровок. Эти клерки незаметно сопровождали губернатора в его передвижениях по замкам, монастырям и земельным владениям. Благо имелись достаточные поводы всё посетить, от простого знакомства с хозяином до уточнения границ владения, во избежание путаницы и пограничных споров с соседями.

Несмотря на мирное восприятие губернатора в большинстве владений, двое баронов-чудаков попытались показать свой характер и дворянскую гордость. Для того и сопровождала мирную кавалькаду пара орудий. После решительного отказа впустить губернатора в замок эти две пушки легко вынесли ворота замка, а скучавший взвод пехоты расстрелял всех, кто имел неосторожность носить оружие или делать резкие движения. Бароны со всем семейством отправились в Центральную Африку, где год назад основали очередную колонию новороссийские моряки, их владения отошли государству, а остальные землевладельцы губернии сделали соответствующие выводы.

– Открывай, губернатор прибыл к епископу, кому говорят! – продолжал громыхать медным кольцом по воротам денщик Строгова. Капитан спрыгнул с коня, отдал солдату поводья, за стенами замка уже слышны были крики и громкие распоряжения, суетливый шум. Кто-то спешил к воротам, гремя ключами в невидимой связке, значит, откроют. Ну, в этом капитан не сомневался, ещё ни один церковник не рискнул выступить открыто против губернатора. Теперь осталось внимательно посчитать, измерить да оммаж принять. Работа, ставшая за два месяца привычной.

Глава 17

– Пётр Иванович, к вам просится на приём какой-то араб из Ливана, говорит, он представитель ливанского эмира. – Секретарь наместника выжидательно взглянул на Головлёва, который откровенно скучал в ожидании новостей с континента. До очередного сеанса связи оставалось полдня, потому и секретарь не стал отправлять посетителя на запись, резонно рассуждая, что у наместника есть свободное время.

– Давай, зови, вели подать кофе с фруктами и сластями. – Петро отошёл от окна, направляясь к переговорному столику в углу кабинета. Действительно, надо отвлечься от дел, поговорить с посетителем. Ливанский эмир, говоришь, интересно, очень интересно.

После витиеватых приветствий и славословий ливанский гость Хайретдин аль-Багдади с удивлением выпил кофе, наблюдая за непривычным поведением правителя сильнейшей европейской страны. Петро никогда не тщился соблюдать привычные для шестнадцатого века церемонии, более того, магаданцы с самого начала жизни в средневековье, двадцать с лишним лет назад, своим поведением сознательно перечеркивали сложившийся в шестнадцатом веке церемониал. По крайней мере, в тех случаях, когда это не грозило международным скандалом, магаданцы придерживались привычек двадцать первого века. Так получилось и с ливанским гостем, который говорил на ломаном русском языке, потому подполковник не стали вызывать переводчика. Неспешно попивая крепчайший чёрный кофе, Головлёв слушал Хайретдина, оправившегося от первого шока, вызванного простотой приёма, отсутствием роскоши и церемоний.

– Ваше величество, – не знал, как обратиться к наместнику, Хайретдин и решил перестраховаться. Явно рассуждая, что хуже не будет, араб продолжил: – Я прибыл в Петербург по велению своего господина – эмира Ливана Фахр-эд-Дина. Он знает, что Новороссия сильнейшая страна в Европе, обладает лучшим оружием в мире. Армия великого наместника Петра разгромила за три месяца сразу три государства – Священную римскую империю, Королевство Скоттов и Венецию. Подвластные Петербургу войска на островах Кипре и Крите держат в страхе всё побережье Средиземного моря, особенно турок. У моего господина есть мечта – освободить Ливан от турецкого владычества. А враг моего врага, как известно, мой друг. Потому эмир Фахр-эд-Дин направил меня в Петербург, мы наслышаны о вашей огромной помощи эмиру Египта, сумевшему четыре года назад после долгих лет войны стать независимым от турецкого султана Мурада.

Петро мысленно хмыкнул, вспомнив, сколько денег до сих пор должен этот самозваный эмир за военную помощь. Хотя сделка по продаже оружия египтянам в кредит оказалась весьма выгодной. Мало того, что удалось сбыть крупную партию ружей и патронов, снятых с вооружения в армии Новороссии, так ещё эмир гарантировал поставки зерна и фруктов по льготным ценам на ближайшие десять лет. А сам Египет открыл свои двери для русских товаров и самих русов. Не считая того, что добрых пять лет до получения независимости египтяне воевали с турками, отвлекая войска султана от Европы, что стоило дороже любых коммерческих успехов. Надо полагать, всё это эмиру Ливана известно, более того, он наверняка посчитал, чем сможет заплатить за помощь. Послушаем.

– Мой господин собрал армию из двадцати тысяч храбрецов, но у наших врагов-турок найдётся в десять раз больше войск. Победить своих врагов мы сможем, если эмир Фахр-эд-Дин вооружит своих храбрецов лучшим в мире оружием – русскими ружьями. – Хайретдин прервался, высматривая в лице наместника недовольство своими словами. Не найдя ничего для себя опасного, со вздохом облегчения, продолжил: – Эмир Ливана понимает, что одни ружья не сделают его армию сильнее турецкой, ибо в армии султана Мурада тоже есть магаданские ружья. Он, мой господин, предлагает новороссийскому наместнику продать ливанским войскам двадцать тысяч ружей и сто русских пушек. За это оружие эмир Фахр-эд-Дин готов предложить не только золото и серебро, коих у наместника достаточно, но и лучшие персидские ткани, и восточные пряности. А также рассмотреть любой предложенный русами способ оплаты.