Читать книгу "Чингисхан - Джон Мэн"

Мы шли по низине, где вместо ивового кустарника росла жесткая трава, где я споткнулся о странную кучку камней, все они были приблизительно с кулак величиной и образовывали неправильной формы пятно на земле, диаметром где-то метр с половиной. Возможно, там был кто-то похоронен. Но уж очень неподходящее место для могилы, не на горе, посреди болотистой луговины, куда ни одной живой душе, в чем теперь не было никакого сомнения, не было никакой причины появляться, — и к тому же такая необычная форма, даже если принять в расчет сотни лет погодных влияний. Может быть, могила сильно заросла? Камни были подозрительно чистыми, никакой травы. Мне подумалось, что, скорее всего, они были отмыты каким-то естественным процессом. Я сфотографировал камни и отложил эту загадку подальше в памяти, где она оставалась до той поры, когда появилась причина вернуться к ней снова.

Мы расстались с деревьями и шли по главной реке, которая, по всей очевидности, была самим Керуленом, как бы ни называла его моя карта, направляясь на запад, и солнце су шило наши мокрые спины. Вот-вот мы готовы были увидеть машину, которая должна была быть за лесистыми выступами склонов, которые мы проходили накануне вечером.

Вдруг теперь, когда обзору не мешали подошвы гор, я по смотрел вдоль ущелья и прямо перед собой увидел нашу вожделенную цель, ее не закрывало ни облачка, и это, вне всяких сомнений, была она. Бурхан Халдун, Хан Хентей была серая масса камня, отчетливо возвышающаяся над окружающими лесами и похожая на вздувшийся напряженный мускул. Как же мне не повезло, что до самого последнего момента ее скрывали то облака, то горы, то лес, и как же мне повезло, что она сейчас открылась. Совсем близко от вершины виднелось белое пятно, и, глядя на него с расстояния километров пятнадцати, я задумался, не поставил ли кто-нибудь там гээрили, может быть, это что-то вроде ово.

В нормальных условиях мы уже были бы в пути. Но условия не были нормальными. Хентей замышляли что-то совершенно гадкое. Несмотря на то, что над нашими головами светило яркое солнце, и в таких же ярких лучах купался Бурхан Халдун, западное небо быстро поглощалось зловещей темно-лиловой тучей, наплывавшей на горы и со звучным погромыхиванием устремившейся в нашу сторону. Удивляться не приходилось, что мы не видим машины. Эрдене наверняка все видел и слышал и сбежал к Порогу. Нам лучше последовать его примеру.

До Порога оставалось минут десять ходу, когда солнце исчезло, и тут же разверзлись небеса. Мой мир в мгновение ока сузился до мутного пятна. Я набросил пончо на рюкзак, фотоаппарат, магнитофон и записную книжку и посмотрел на Тумена. От дождя его спасала только австралийская шляпа, с которой текло, как с крыши без водостока, на футболку и тренировочный костюм надеть ему было нечего.

На перевале и в помине не было никакой машины и никакого Эрдене. Должно быть, он каким-то образом изловчился перевалить на другую сторону горы. Это было добрым знаком, ибо означало, что мы можем оттуда выбраться, но в этой бочке меда была и своя ложка дегтя, — это одновременно возвещало огорчительный конец моим амбициям, ибо предстоит еще преодолеть, возможно, непроходимый для машины топкий перевал.

Мы поднялись к Порогу, оставив позади бушевавшую в долине грозу, и спустились по противоположному склону до места, где нас остановило болото. Все равно никаких признаков машины. Я переспросил Тумена о том, как они договорились с Эрдене.

— Я тысячу раз говорил вам! — разозлился он. — Он либо останется там, где мы расстались, либо будет здесь!

Возможно, мы его пропустили. Мы побрели назад, вверх — вниз, к тому месту, где накануне расстались. Машины нет. Мы поискали следы, все следы растворились в грязи и лужах.

Мы переходили Порог уже вдевятый раз, и в голове у нас рисовались самые жуткие сценарии. В машине что-то отказало, и Эрдене уехал ремонтироваться. На него напал мед ведь (но где в таком случае машина?). Он просто бросил нас (но с какой стати?). В любом случае нам оставалось полагаться только на самих себя. Придется тащиться 30 километров по дороге, а потом еще сколько-то, чтобы выйти к первой юрте, конечно, если только семейство, сражавшееся с волком, все еще там. И у нас почти не осталось еды.

Надвигалась ночь, а вместе с ней еще одна буря. Мы натянули палатку прямо посреди дороги у самого болота и не ус пели протиснуться в нее, как по ней забарабанили тяжелые капли. В считаные секунды водопад превратил палатку в настоящий боевой барабан. Тонкая палаточная ткань дрожала с таким шумом под ударами штурмующей воды, что разговаривать не было никакой возможности. Я погрузился в трясину сожалений и догадок, пытаясь разобраться, что же такое произошло и что нам делать, настроение было самое мрачное. В такую погоду пешком ни за что далеко не уйти. Благо даря сумасшедшему мастерству Эрдене перед нами открылась дорога, и я все испортил своей дурацкой ошибкой. Но опять же, не будь этой ошибки, сидеть бы нам сейчас, в такую-то погоду да еще без компаса, на дикой горе на полпути к вершине Бурхан Халдуна. Невезение и недомыслие, воз можно и то и другое, взятые вместе, либо погубили, либо спасли нас. Что именно они сделали, сообразить я не мог.

— Хорошо еще, что у вас столько терпения! — прокричал, перекрывая громовую дробь дождя, Тумен.

— А что делать! — проорал я в ответ.

— Другие стали бы обвинять меня и побили бы.

— Не говори глупости. — Мне и в голову не приходило, что кто-нибудь мог так жестоко воспринять несгибаемый оптимизм Тумена. Кроме того, во всем был виноват я, и только я.

— Это не глупости. Они меня побили. — При воспоминании он покачал головой.

— Кто же это побил тебя?

— Эти… как их… итальянцы! И знаете, что они первым делом сказали? «Но мы же заплатили! Мы за-п-л-а-т-и-л-и!» — Он проревел эти слова так, словно итальянцы были ослами, чтобы не подумать, что никакие деньги не могут ничего гарантировать в этом неустойчивом мире.

Я не стал расспрашивать о том, как это случилось. Голова у меня была занята едой: у нас остались два кусочка колбасы, пакет йогурта и полплитки шоколада. Женская еда — никакого мяса для тридцатикилометровой прогулки, которую, может быть, придется совершить нам, будет лить дождь или не будет лить дождь, все равно.

Придется поискать письменного отчета у других путешественников, главным образом у Шуберта и де Рашевильца, который прошел по его стопам 36 лет спустя. Мрачные небеса продолжали извергать водопады воды, а я принялся читать в который раз, но только намного внимательнее, то, что писал он.

Нужно сказать, что экспедиция де Рашевильца не была та кой уж легкой и гладкой. В его команде было десять человек, их маршрут длился две недели и проходил по нескольким историческим местам. В группе была женщина. Поскольку женщинам запрещено посещать Бурхан Халдун, пришлось прибегнуть к особому ритуалу, для чего специально пригласили шамана. Они передвигались на трех машинах и в Монгоморте наняли несколько лошадей, которые двигались следом и понадобились для последнего подъема. При такой мощной поддержке им удалось перейти Порог. «Жуткое дело, — написал он мне потом. — Мы несколько раз увязали и часами выкарабкивались из грязи».