Читать книгу "Эдик. Путешествие в мир детского писателя Эдуарда Успенского - Ханну Мякеля"

В книге присутствуют и другие члены семьи: «Прообраз Дяди Федора — это моя собственная дочка, девятилетняя Таня. Моя жена тоже инженер, и нужно признать, что у нее позаимствовано немного черт для мамы Дяди Федора, которая терпеть не может разношерстного зверья своего сына».

Тогдашняя интерпретация Эдуарда отличается от моей: в ней сам Эдуард — это Дядя Федор, папа — отец Эдуарда, а мама — его мать. С другой стороны, первый брак Эдуарда, может быть, неплохо отражает и воспроизводит все то, что Эдуард уже испытал в своем детстве. Так что я по-прежнему придерживаюсь своей собственной концепции.

Читая интервью, я замечаю, что не был единственным, кто попадал в цейтнот с Эдуардом-виртуозом: «Маленький оживленный Эдуард Успенский неистощим на истории, их у него невероятное множество. Мартти Анхава, который переводил их весь день, решительно начинает изнемогать, перепрыгивает, сжимает долгую историю в несколько предложений». Потому что иначе у историй не будет начала или конца, добавляю я по собственному опыту.

В интервью Эдуард возвращается к одной из своих любимых тем: он хотел бы, чтобы в Финляндии появился хороший детский журнал, сосредоточенный не только на комиксах или развлечениях. Такого, по существу, не было, в то время выходил разве что «Коулулайнен» («Школьник») и какие-то журнальчики религиозных общин. По прошествии десятилетий Эдуард смог осуществить свою мечту в России. Выходящий в издательстве «Эгмонт» под редакцией Эдуарда журнал «Простоквашино» распространяется тиражом около 40 000 экземпляров. Его тираж можно считать маленьким, однако легендарный журнал «Мурзилка» со своих шести миллионов экземпляров скатился примерно до таких же показателей.

Приезжая в Финляндию, Эдуард был убежден в важности детского журнала для страны и говорил об этом повсюду; то издание, которое он имел в виду, в Финляндии тогда не выходило и, по существу, не выходит до сих пор.

А Юсси Хельминен встретился с Успенским на следующий год в Турку, где Эдуард смотрел театральное представление по мотивам книги о Дяде Федоре. В Хельсинки кукольный театр «Вихреэ омена» («Зеленое яблоко») представил, в свою очередь, «Крокодила Гену», и тоже с большим успехом; его Эдуард тогда тоже увидел, и я вместе с ним. В Финляндию его пригласили на презентацию «Гарантийных человечков» в издательство «Отава» — так появилась возможность и для просмотра пьес.

На основании личных впечатлений могу сказать, что Успенскому нравилось то, что он видел: он много и от души смеялся над Геной (и над собственными шутками). Финский писатель, как правило, прячется и надеется на премьере оказаться где-нибудь в другом месте, а Успенский сиял. Не без основания, правда. Представление было замечательным.

Хельминен написал об Успенском в журнале «Култтууривихкот» (7/78) длинную, полную раздумий и положительных оценок статью. Основные факты о Гене, Дяде Федоре и самом Эдуарде кочуют из одной статьи в другую без изменений. Новым было, например, вот это: «На спектакли о Дяде Федоре Туркуского городского театра, билеты на которые продаются как на представления детского театра, приходят все больше взрослых без детей посмотреть спектакль как «взрослый» репертуар. И как же часто слышишь от взрослых восхищенные комментарии об опыте прочтения книг Успенского! Привлекают теплота и человеческие портреты (как мальчика Дяди Федора, так и кота и пса) в сочетании с огромной фантазией и неожиданной разработкой сюжета, но есть и другое. Присутствует критичность, которая действенна для ребенка, но действенна — по-иному — и для взрослого».

В конце своей статьи Хельминен подводит итог. Он говорит о темах Успенского, которые для автора «аксиоматично бесспорны». Это: «защита человека, справедливость, товарищество, солидарность, равенство, честность, мораль и этика». И награждает Успенского эпитетом «ведущий детский писатель мира».

Я считаю это определение по-прежнему правильным, хотя и не со всеми современными детскими писателями мира знаком.

Майя Альфтан брала интервью у Успенского для журнала «Котилиеси» («Домашний очаг») (19/1978). Основные факты повторяются, куда же от них денешься. Но хорошо слышен и голос самого Эдуарда:

«Сначала Успенский писал для взрослых, но вскоре заметил, что детям он может сказать гораздо больше.

— Когда пишешь для взрослых, невозможно сразу узнать, хорошо написал или плохо. Никто особо не наказывает, даже если текст и не понимают. Дети наказывают сразу, — говорит Успенский.

Книги Успенского были заранее протестированы и апробированы. «Крокодила Гену» он ходил читать маленьким пациентам детской больницы. Когда в глазах детей был интерес, писатель тоже был доволен. Когда дети начинали стучать ногами и щипать друг друга, Успенский зачеркивал».

Заключительный абзац похож на Эдуарда. Уже промежуточный заголовок говорит, о чем пойдет речь: «Тишина мешает»:

«В семье Успенских один ребенок, десятилетняя Татьяна. Дома всегда бесится много детей, Татьянины друзья и товарищи по играм. Писатель ничего так не страшится, как покоя для работы.

— Я хочу, чтобы вокруг меня звучали детские голоса. Когда они замолкают, когда наступает тишина, заканчивается и мое вдохновение.

Эдуард Успенский говорит, что не знаком с особенностями воспитания. Юмор, правда, с точки зрения развития ребенка, важен. Даже Татьяна маленькой была такой серьезной, что никогда не смеялась. Сейчас дело обстоит иначе.

— Юмор нужно было бы, по существу, преподавать в школах. Возможно, так мы получили бы меньше серьезных политиков и президентов»

3

Успенский побывал в Финляндии и в 1979 году, тогда Пулму Маннинен написала о нем обширную и обстоятельную статью (журнал Elanto 6–7/1979). Она сама выступила переводчиком, что всегда на пользу: почти не возникает недоразумений.

1979 год был назван «Годом ребенка». Что Успенский от него ожидает, спросила Маннинен. «Всякий раз, когда объявляется год какого-нибудь животного или птицы, люди договариваются, что не будут трогать этих существ, а будут помогать им жить спокойно, размышлял Успенский. Он не был уверен насчет того, какие договоренности на этот год были заключены, но у него есть свои представления о том, что нужно сделать: детей нельзя наказывать, а их жизнь следует сделать действительно хорошей. Нужно объявить месяц игрушек, месяц послушных мам и месяц хороших пап и т. д. Писатель опасается, однако, что выйдет так, что фактическими главными звездами года ребенка станут родители, которые с различных трибун будут говорить о детях, собираться на конференции пить чай и сетовать на жалкое положение ребенка. Было бы лучше, чтобы дети мира организовали свою международную конференцию, на которой обдумали, как организовать жизнь родителей, чтобы ребенку жилось лучше!»

Статья кончается абзацем, озаглавленным: «С играми жизнь веселее»: «По мнению Успенского, современному ребенку действительно тяжело. Ему нужно ходить в школу, читать скучные учебники, готовиться к будущей жизни и вести общественную жизнь. У современного ребенка остается на собственные потребности — игры, книги и фантазии — слишком мало времени. Заблуждение родителей насчет счастливого детства проистекает отчасти от того, что время прошло мимо них. По мнению Успенского, в их детстве жить было действительно легче. А теперь время будто бы спрессовалось, ускорилось, и с ним жизнь ребенка стала труднее».