Читать книгу "1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных - Роберт Кершоу"

А с виду, казалось, что могут сделать эти несчастные 20-мм зенитки такой махине, как Т-34? Но впоследствии, по словам Океки, их батарея вывела таким же образом из строя 32 машины Т-34.

Не столь благополучно обстояли дела на других участках кольца окружения. На правом фланге 45-й пехотной дивизии, где дислоцировался 133-й пехотный полк, произошла «совершенно безумная кавалерийская атака русских, которые, невзирая на шквальный огонь, неслись вперед». За ней последовала атака пехотинцев, «волнами накатывавшихся на наши позиции. Ничего подобного нам видеть ранее не приходилось». Кавалеристы верхом на лошадях с саблями наголо прорывались к траншеям и с размаху кроили напополам даже каски немецких солдат. Советские кавалеристы во время этой безумной атаки сумели прорваться чуть ли не до штаба дивизии в Ягодине, где их все же сумели остановить. За кавалерийской атакой последовало три волны пехотной при поддержке артиллерийского огня. У русских было 4 танка и три полных пехотинцев грузовика. Идя на верную смерть, они приближались к немецкой линии обороны. У железнодорожной насыпи, за которой как раз располагались позиции немцев, они остановились, солдаты спрыгнули на землю. В этот момент на них обрушился ураганный огонь из всех имевшихся в распоряжении немцев орудий. Согласно отчету штаба дивизии, «бессчетное число убитых усеивало железнодорожную насыпь». Среди них обнаружили и женщин в военной форме.

Огнеметчики пытаются уничтожить советский дзот. Киевский УР

24 сентября на участке 44-й и 45-й дивизий подобные самоубийственные атаки русских следовали подобно волнам прилива. Русские, воспользовавшись брешью на стыке участков дивизий, сумели проникнуть в тыл немцев и атаковать снабженческие и артиллерийские подразделения. 6-я батарея 98-го артиллерийского полка, с позиций на высоте 131, открыла огонь по атакующим цепям. Однако это никак не удержало русских, бросившихся к артиллерийским позициям, где они вступили в ожесточенную рукопашную схватку с орудийными расчетами. Русские, захватив одно из орудий, развернули его и открыли огонь по штабу немецкой дивизии. К счастью, там никого из офицеров не было. И в этот момент произошло нечто совершенно непостижимое, что нередко случается на войне. В разгар боя, в ужасающей неразберихе на орудийных позициях 6-й батареи увидели в какой-то сотне метров, словно на параде, с винтовками на плече на восток следовала колонна русских пехотинцев. У них имелось достаточно сил, чтобы поддержать своих товарищей и обеспечить прорыв из кольца окружения. Однако русские пехотинцы не стали вмешиваться в схватку.

Страшные потери обеих сторон еще более увеличивались по мере сужения кольца окружения. «Повсюду можно было видеть полные кузова трупов», — вспоминал один из участников боев Макс Кунерт, имея в виду немецкие потери.

«На это смотреть было невозможно, а речь ведь шла о малой толике погибших на нашем участке. Кровь в буквальном смысле ручьями лилась из щелей кузовов, стекая вниз по доскам. А водитель, несмотря на жару, стоял с побелевшим как мел лицом».

Обочины дорог были усеяны обезображенными трупами. В особенности болезненно немецкие солдаты воспринимали трупы женщин в красноармейской форме. Кунерт, осматривая подбитый 60-тонный русский танк, обнаружил внутри обгоревший женский труп в форме. Женщина эта явно была членом экипажа, но Кунерт, которому и в голову не могло прийти, что советской женщине ничего не стоило пойти и в танкистки, считал, что «кто-то из членов экипажа, будучи уверен в успехе прорыва, решил прихватить с собой в машину свою жену или подругу».

Пытаясь рассечь крупные окруженные группировки противника, немцы сами несли ужасающие потери. «Ну, и чья очередь сегодня?» — немой вопрос читался на усталых лицах пехотинцев, собиравшихся в бой после пары часов отдыха. «На первом месте был страх смерти, чувство ужаса, от которого холодеет спина. Ну, а на втором голод, жажда и боль», — признавался один немецкий солдат. На четвертый день 45-я пехотная дивизия атаковала лесной массив поблизости от Березани, продвигаясь на запад в сторону Киева. Под Семеновкой завязалась ожесточенная рукопашная схватка с русскими, к всеобщему изумлению, вооруженными автоматами. Сдавшихся в плен не было.

Атаковавших их немцев русские забрасывали связками гранат. Одна такая связка уничтожила пулеметный расчет в полном составе. Всю ночь русские не прекращали попыток прорваться. На рассвете насчитали около сотни трупов, среди них 25 офицеров и комиссаров и 25 сержантов и старшин. Лес, где скрывался неприятель, дважды обстреляли тяжелой артиллерией, после чего сопротивление пошло на убыль. Итог: 700 человек пленными, включая нескольких генералов штаба командования армии.

Немецкие танкисты призывают красноармейцев сдаваться в плен

Даже уже очищенные от русских участки приходилось не раз прочесывать заново. Это приводило к потерям личного состава. «Тогда у нас было одно на уме — выжить, — признавался Кунерт. — Тут уж поневоле позавидуешь раненым, конечно, легкораненым, во всяком случае, им уже бояться было нечего, их отправляли в тыл, где ни вони, ни трупов, не то что на этой скотобойне». Приходилось проверять каждый куст, каждый стожок сена — в них нередко скрывались мелкие группы отбившихся от своих частей солдат, нападавших на немецкие колонны. «Разведка огнем» почти всегда была средством решения проблемы. Капеллан из 45-й дивизии описывает сюрреалистическую сцену:

«Эти вздымавшиеся к небу столбы огня были даже по-своему красивы, если отвлечься от ужасов войны. Наши пехотинцы обшаривали каждый куст, выжигая огнеметами остатки засевшего там неприятеля…»

Унтер-офицер Вильгельм Прюллер из 11-го пехотного полка участвовал в операции по преследованию колонн отступавших русских. «В упоении этой захватывающей операцией все перемешались — немцы, русские, свои, чужие».

Киев. Под бдительным оком кинокамеры роты пропаганды жители города вывешивают плакаты, приветствующие новую власть

«Жаль, что не было тогда кинооператоров из хроники, вот был бы у них материал! Танки, бронемашины, сидящие на них бойцы, покрытые коркой грязи и копоти, опьяненные боем, пылающие стога сена, бегущие с поднятыми вверх руками русские — вот это было зрелище!»

На пятый день сопротивление русских заметно ослабло. Генерал-полковник Михаил Кирпонос, командующий фронтом под Киевом, погиб вместе со своим штабом, когда его колонне не удалось прорвать кольцо немецкого окружения. Спастись тогда удалось очень немногим. Маршалов Буденного, Тимошенко и члена Военного совета Хрущева пришлось эвакуировать из окружения по воздуху. М.А. Бурмистренко, член Военного совета и секретарь ЦК партии Украины, и начальник штаба фронта генерал Пупиков погибли, как и большинство офицеров штаба фронта. Вырваться из окружения удалось лишь 4 тысячам человек — одному-единственному кавалерийскому подразделению под командованием генерал-майора Борисова. Хотя число пленных постоянно росло, отнюдь не все добровольно сдавались немцам. Гавриил Темкин, служащий рабочего батальона, признавался, что «несмотря на официальные запреты предавать огласке число взятых в плен, все прекрасно понимали, что число пленных огромно». Многим было известно даже их точное число. «Нас постоянно убеждали, что фашисты жестоко с ними обращаются, с этим никто не спорит, но мы знали и о том, как наши власти относились к тем, кто побывал в плену».