Читать книгу "Внизу наш дом - Сергей Калашников"

– Да, – созналась Мусенька, – название речки показалось мне знакомым. Вот я и выбрала место постоянного базирования неподалеку, чтобы и обычную взлётную полосу можно было устроить, и для посадки гидропланов нашлась подходящая водная гладь.

– Тю! – пожал я плечами. – Нынешние гидросамолёты и на твердую землю вполне себе нормально садятся.

– Ну, не знаю. С теми колёсиками, что у «Бекаса», невольно тянет садиться на бетонную полосу, а не на эти кочки-ямочки, – махнула она в сторону нашего лётного поля. – Лучше бы я шаврушку выбрала.

Шаврушка – это старый добрый гидроплан Ш-2, летающий где-то года с тридцатого.

– А чего не выбрала?

– Так, где его взять – они же буквально нарасхват. А «Бекасов» для меня Александр Сергеевич придержал. Они опять же и побыстрее, и кабина закрытая.

– Ну, так для моря делался, для волнения, а не для посадки на реки и озёра, – невольно согласился я. – Но вот насчёт шасси для зыбких грунтов нужно будет посоображать. Чтобы и по снегу шли, и по сырым местам.

– Ты что затеял, ирод? – насторожилась Мусенька. – Какое такое шасси-масси? Что это у тебя ещё за планы за такие, за наполеоновские?

– Понимаешь, варианты гусеничных шасси известны уже несколько лет. Только они дорогие и довольно трудоёмкие. А руководители страсть как любят экономить народные денежки, не имея представления о том, что из-за этой экономии авиация на протяжении целых сезонов не может охватить огромные районы. То есть, если с одного места нельзя взлететь или в другом невозможно сесть, тут тебе и полная потеря сообщения с каким-нибудь Оймяконом или Урянхаем. Это для них, для директоров, подобные места – только точка на карте, а как деток в школу отвезти? Ждать, когда всё замёрзнет? Или растает?

Про «Детки, в школу собирайтесь» Мусенька всегда понимает быстро. Вот и повлияет на решение вопроса через… повлияет, в общем. А я расскажу о возможности обеспечить посадку тихоходных транспортных машин на неподготовленные площадки в самых глухих районах вражеского тыла. Да, не все технические решения могут быть простыми – бывают и достаточно трудоёмкие, но не стоит из-за дороговизны отказываться от создаваемых этими новшествами преимуществ.

* * *

А еще за разговорами мы коротали время, возвращаясь в Европу на рейсовом Ли-2. Летает несколько бортов по маршруту Красноярск-Москва. У них даже есть расписание – понедельник, среда, пятница. И ещё – куча промежуточных посадок. Это я к тому, что стране с её пространствами необходим Ил-18 с турбовинтовыми моторами и туалетом на борту, а то всю душу выматывает медлительность нынешней авиации. Нет, если сам сидишь за штурвалом – куда ни шло, но в пассажирском кресле такая тоска, что хоть на стенку прыгай.

Товарищ Сталин отозвал нас обратно, едва стало понятно – алмазы действительно есть, и коллектив геологов, способных продолжать работы в заданном направлении, сформировался. То, что этим геологам осенью возвращаться на студенческие скамьи – так со временем подобные неудобства проходят. Полевой сезон в Якутии довольно короток, а девчат доставят обратно в Пер… Молотов спецрейсом.

* * *

Прямо от трапа самолёта нас посадили в машину и увезли на всё ту же ближнюю дачу товарища Сталина. Интересное наблюдение – поначалу, пока отношение к нашим знаниям было недоверчивым, круг лиц, посвящённых в тайну, был очень узок. Потом, вскоре после начала войны, он стремительно расширился – о нас узнал целый ряд руководителей высокого ранга и конструкторов, работающих в области авиастроения. И вот теперь вождь снова сужает круг посвящённых, ограждая нас от встреч с другими, кому известно, что мы из будущего. Что бы это значило?

Об этом мы размышляли, прохаживаясь по дачному участку. Хорошо тут летом, конец июня – очень благостное время. Война длится уже год с небольшим, а кажется, будто целую вечность – столько всего произошло. Помнится, в прошлом варианте истории в это время имела место серьёзная катастрофа на юге, завершившаяся Сталинградской битвой. Или это было чуть позднее? Не помню в точности – я тогда работал на штурмовике, и вылеты случались то на правый берег Дона, то на левый. Ох, и горячее время было! Мне некоторое время везло – мотор тянул, а зенитные снаряды проходили мимо. Помню, что наш Южный фронт не успел с кем-то соединиться, и ещё мы оставили Севастополь.

А сейчас немцы рвутся к Днепру. То есть, их не только в Крым не пустили, даже до Запорожья они не добрались. Хотя, если судить по карте, что висит в вестибюле дачи, обстановка далеко не безоблачная. Псков у врага, Киев почти в мешке, но не оставлен. Сумы у врага, но Полтава наша. Всё смешалось, всё перепуталось!

– А я ему говорила, что враг очень силён, – констатирует Мусенька. – Говорила, что кампанию этого лета нужно строить от обороны.

– Так вроде не было сообщений о переходе войск в наступление, – припоминаю я.

– Если не было сообщений, это не значит, что не предпринималось попыток прорыва. Интересно, каких ещё откровений ждёт от нас Иосиф Виссарионович? Ведь не оттого он нас позвал, что соскучился!

– Это тоже есть немного, – Сталин появился на дорожке со стороны дома. – Здравствуйте, товарищи майоры, – в его руках новенькие петлицы, в каждой из которых по две «шпалы». – И не вздумайте отнекиваться: получили звание – носите. Впрочем, в петлицах вам красоваться осталось недолго. С августа вводятся погоны и звания будут не командирские, а офицерские.

– Клёво! – неподдельно восторгаюсь я. – В прошлый раз мы после получения погон, считай, и не отступали. Кроме тактических отходов, конечно. Но всерьёз не драпали.

– Это хорошая новость, – улыбается Сталин. – Враг заметно выдохся, и штабисты поговаривают о том, что пора уже попросить незваных гостей с нашей земли.

– Вообще-то фашистскую гадину нужно задавить в её логове, – встряхивает головой Мусенька. – А сколько они наших людей угнали в свою Германию! Их же необходимо освободить. И солдат, попавших в плен.

– Давить нужно, а не просто выметать, – соглашаюсь я. – Фашизм – это ужасно заразная чума. Её калёным железом полагается выжигать. Вы же видите, как быстро геббельсовская пропаганда отравила сознания своих сограждан. От «рот фронт» до «зиг хайль» и десяти лет не прошло. Особенно сильно пострадала молодёжь.

– Что же, ваши мнения совпадают с позицией руководства партии. Как я понимаю, в прошлом варианте развития событий Красная Армия закончила войну в Берлине.

– Тогда ещё в Праге было напряжённо, – припоминаю я. – Восстание, кажется. Немцы его бросились подавлять, а мы пошли на выручку – ох, и больших потерь это стоило!

– В Варшаве несколько раньше тоже восстание подняли те сопротивленцы, что сотрудничали с англичанами. Но мы тогда толком помочь не смогли – не хватило сил, и подготовиться не успели, – вздохнула Мусенька.

– Не в этом дело, что не успели. Те поляки, что восстали, как раз и хотели, чтобы мы не успели. Рассчитывали, что вот пришла Красная Армия, а они уже прогнали фашистов и все из себя такие свободные и независимые. А мы, типа, просто мимо проходили, – вмешался я.