Читать книгу "Ледяной сфинкс - Валерия Вербинина"

Молодой человек увидел голые стены, с которых свисали лоскутья обоев, бедную мебель, часы, давно стоявшие, пыль на полу и осыпавшиеся с потолка куски известки. Осторожно передвигаясь, Александр осмотрел все, что только было можно, но не обнаружил того, что искал, и решил спуститься в погреб.

И вот там сразу же увидел женский труп. Преодолев отвращение, Александр обыскал его и нашел бумаги на имя Саввиной Ольги Ивановны. Значит, это и была та самая кухарка, которая пыталась отравить Амалию.

Осмотрев погреб, Александр нашел в углу еще кое-что – недорогие и к тому же разбитые серебряные часы с инициалами Н.П. на крышке.

«Амалию отравили, – бежали мысли барона, – потому что вчера мы оказались совсем близко от Грязной улицы, а сегодня собирались вернуться в этот квартал и неминуемо нашли бы 16-й дом… С погребом и цветком в окне, как она говорила… А тот, кому дом принадлежит, ни в коем случае не мог позволить, чтобы его нашли…»

Барон сунул часы в карман и стал выбираться из погреба, но вверху на него надвинулась чья-то угрожающая тень. Не колеблясь, не тратя время на посторонние размышления, молодой человек выхватил револьвер и трижды выстрелил. Нападавший упал и больше не двигался. Александр подошел взглянуть на его лицо и, узнав, ни капли не удивился.

– Браво, – произнес сзади насмешливый старческий голос.

Александр обернулся и увидел в дверях графа Строганова.

Эпилог

– Ты лишил меня верного слуги, – укоризненно промолвил граф, глядя на труп огромного Акима. – Зачем?

– И не только его одного, – усмехнулся Александр. – Я еще проткнул шпагой вашего клеврета в горящем флигеле.

– Тот не в счет, это мелочь, – вздохнул граф. – А вот Акима мне будет не хватать. Таких слуг теперь не найти.

– Кухарку задушил он? – напрямик спросил Александр. – Случаем, не в той же комнате, где вы до того убили несчастного Петрова?

Рука графа, опирающаяся на трость, дрогнула. Некоторое время он всматривался в лицо крестника, прежде чем дать ответ.

– Это всего лишь старый дом, – произнес Андрей Петрович почти извиняющимся тоном. – Один из множества домов, которые принадлежат мне в славном городе Петербурге. Со временем все они отойдут к тебе. Не понимаю, с чего ты решил, что я могу быть причастен к какому-то убийству.

– Здесь на пыли и известке везде следы вашей трости, – отрезал Александр. – Очень заметной трости с красивым резным наконечником, вы еще хвастались мне когда-то, что другой такой ни у кого нет. Конечно, вы были здесь. И приказали убить студента Петрова и кухарку. Это так же верно, как то, что именно вы убили государя.

– По-моему, ты бредишь, – спокойно ответил сенатор. – Убийцам государя я сам, лично, вынес смертный приговор.

– Да, чтобы окончательно замести следы. Но они выдали вас.

Лицо графа дернулось, словно в нервном тике, он облизнул губы, и Александр убедился, что оказался прав.

– Я стоял против эшафота, совсем близко, и видел, как они говорили о вас. По губам я понял, чье имя назвала блондинка. И все сразу же стало на свои места. Дом на Грязной улице под номером 16, где вы встречались с Петровым, и, уверен, не только с ним одним, принадлежит вам. Именно здесь студент был убит, и тело на всякий случай спрятали в погреб. После случившегося на канале труп отвезли на другой конец города, чтобы никто никогда не обнаружил истинное место убийства. Но несчастный Петров был только статистом в вашей большой игре. Наверное, как и покойный Васильчиков, который узнал о покушении на императора и решил заодно спровадить на тот свет меня. Откуда же еще Никита мог знать о покушении, как не от вас?

Граф помрачнел.

– Васильчиков уже понес кару за то, что сделал. Я даже предположить не мог, что этот негодяй подслушает кое-какие мои разговоры и обо всем догадается. Он постоянно вертелся возле Льва, такой услужливый, такой сочувствующий, ну и… я недооценил гадину.

– Вы собирались послать его на смерть. Ведь именно Никита должен был сопровождать государя в тот день, – жестко напомнил Александр. – Вам было все равно, кто погибнет, а Васильчиков решил, что если уговорит меня подменить его, то сумеет от меня избавиться. Потом, когда я прижал его, он проговорился, что давно пытался меня убить, но я был так взвинчен, что не обратил внимания на главное. Я не спросил у него, откуда Никита узнал о готовящемся покушении. Это ведь не мать его убила, верно? Опять постарался ваш верный Аким?

– Ты никогда ничего не докажешь, – улыбнулся сенатор. – Но признай, что получилось все на редкость удачно… сынок.

– Я вам не сын! – вскинулся Александр.

– Конечно, сын, – отозвался граф. Чем больше Александр выходил из себя, тем спокойнее делался Строганов, и тем насмешливее становилась его улыбка. – Или твоя мать еще тебе не сказала? Ты не имеешь никакого отношения к своему так называемому отцу.

Однако сенатор недооценивал Александра, если думал, что его можно сразить так просто.

– И что? – с ожесточением спросил молодой человек. – Что дальше? Вы, чужой человек, подходите ко мне, говорите, что вы мой отец, – и чего вы ждете? Чтобы я разрыдался от счастья? Чтобы кинулся вам на грудь? Что вы сделали, чтобы заслужить это право – право называться моим отцом? Не считая того, что жили с моей матерью… Но и тут вы были не один, и прекрасно это знаете!

– Ты мой сын, – твердо сказал Строганов. – Говори что угодно, но у тебя мое упорство, мои черты характера. Ты такой же злопамятный и такой же привязчивый, как я. – И граф пустил в ход последний довод: – Неужели ты думаешь, я стал бы тратить столько усилий на совершенно постороннего человека?

– Думаю. Особенно когда впереди нет ничего и никого, а околевать в одиночестве совсем не хочется. Ведь не хочется же, а? – мстительно прибавил Александр, заметив, как дрогнули черты графа. – Почему бы вам не признать свою дочь, Елену Васильчикову? Почему это должен быть именно я?

– Дочь умалишенной? – презрительно уронил граф. – На что она мне? Конечно, я выделю ей содержание, в пределах разумного, но…

Александр расхохотался. Потом посмотрел на револьвер, который до сих пор держал в руке, и сунул его в карман.

– Положительно, я счастливый человек! – с вызовом проговорил молодой человек. – У меня трое отцов, и я имею право выбирать родителя, хотя считается, что это невозможно. – Его глаза сверкнули. – Ну так вот, зарубите себе на носу, граф: вы – последний, кого я согласился бы признать своим родственником. Первый мой отец – генерал Корф, который меня воспитал, который дарил мне солдатиков, играл со мной и сидел рядом, когда я болел. Второй отец – покойный государь, который никогда не делал мне ничего плохого и за которого я отдал бы свою жизнь до последней капли крови. А вы мне никто, я вас презираю и отрекаюсь от вас. И вы ничего не сможете с этим поделать!

– Ты от меня отрекаешься? – возмутился сенатор. – Мальчишка! Что за вздор? Постой, ты что, всерьез решил, что я хотел тебя убить? Но я же только и делал, что защищал тебя! И если бы Аким задержал тебя сейчас, неужели думаешь, что я позволил бы ему причинить тебе хоть малейший вред?