Читать книгу "И унесет тебя ветер - Жан-Марк Сувира"

Когда полицейские уехали забирать Франсуа Бриаля, психиатр Жак Тевено, желая знать, чем закончится дело, остался дожидаться в кабинете Мистраля. Его интересовал финал истории близнецов, поэтому он, пока Мистраль и Кальдрон энергично возражали недовольным, сидел тихо.

Полицейские позволили себе двадцатиминутный перерыв, выпили по чашке кофе с круассанами, которые принес из круглосуточной булочной один из подчиненных Гальтье. Страсти за эти двадцать минут улеглись.

04.00. Жозе Фариа привел из камеры предварительного заключения Одиль Бриаль. Мистраль предложил ей кофе с круассанами. Она не отказалась и против обыкновения сидела тихо, задумчиво. Мистраль внимательно глядел на нее и размышлял: «Она очень устала — не меньше моего, а то и больше. Ждет от меня дурных вестей. В зависимости от того, что я скажу и как, она либо заговорит сама, либо закроется как устрица».

Фариа сменил Дальмата. Он сидел за компьютером и не приступал к допросу, зная, что Мистраль хочет допросить женщину сам. Мистраль вышел из кабинета, прошел в туалет и долго обмывал лицо холодной водой. Он весь оброс суточной колючей щетиной.

«Когда устаю, борода у меня растет быстрее. Надо бы побриться, но совершенно не хочется».

Он вытерся бумажным полотенцем, посмотрел на себя в зеркало, и ему не понравилось то, что он увидел. Это зеркало раскрыло дело о зеркальных близнецах и осколках зеркал, воткнутых в глаза шести женщин. Убийца-шизофреник упрямо не желал смотреть в зеркало на себя. Мистраль смотрел долго, внимательно. Он смотрел себе в глаза, пытаясь понять, что думает и чувствует. Еще раз сбрызнул холодной водой лицо, затылок, неторопливо вытерся и вернулся на поединок с Одиль Бриаль.

Подходя к кабинету, Мистраль уже знал, с чего начать. В тот момент, когда он вошел, старушка расчесывалась щеткой, которую одолжил ей Фариа. Мистраль подождал, пока она закончит. Забывшись в своих мыслях, он подошел к окну и глядел на занимающийся над Парижем рассвет. Фариа сидел в готовности у компьютера. Мистраль повернулся, уселся напротив Одиль Бриаль и прокашлялся.

Одиль Бриаль посмотрела на него с насмешкой. Она ожидала сражения и смотрела на противника свысока.

— Тебя, начальник, ноги-то еще носят? А то краше в гроб кладут. А семинарист куда девался? Должно быть, в церковь пошел помолиться к заутрене?

Она заметила, что рука у Мистраля перевязана.

— Так тебя еще и ранило! Что случилось-то? Жарил барбекю, пока я тут в камере гнила, и обжегся? Бедненький!

Мистраль не стал отвечать на эти выпады.

— Госпожа Бриаль, когда-то вы закрывали Жан-Пьеру в кровати лицо, чтобы он не видел вас с вашими залетными друзьями. Потом вы перестали это делать, вам даже нравилось, что он вас видел. А мальчик, должно быть, все время ждал, когда же мама обнимет его…

Мистраль не спрашивал. Он произнес эту фразу спокойно, как в обычной беседе. Он нарочно сказал «Жан-Пьер», а не «Франсуа». Одиль Бриаль застыла. Мистраль ждал, когда она все скажет. Ждал спокойно. Торопиться ему было некуда. И она заговорила. Никогда еще не слышали у нее такого голоса ни Мистраль, ни Жозе Фариа, который в тот же день вечером описал все подробности в электронном письме Себастьену Морену:

«Когда шеф сказал эти слова, как будто просто беседует, я ждал, что старушка в ответ на него накинется. Ничуть не бывало. Даже не пошевелилась. Мне казалось, у нее дыхание остановилось. Затишье перед бурей. А потом она начала рыдать.

Я сидел неподвижно и глядел на нее. А у Мистраля был такой вид, будто он дома в кресле телевизор смотрит. Он ждал. Одиль Бриаль плакала без слез, только содрогалась в рыданиях — я еще никогда такого не видел. Она, должно быть, все свои слезы выплакала еще у Дальмата (тот много сделал, чтобы она сдалась), и у нее остались одни только судороги.

Мистраль все ждал и ждал. Когда она чуть пришла в себя, он все так же без слов подал ей стакан воды. Она его выпила и рассказала про свою жизнь. Всю, с начала и до конца. Про близнецов, разлученных при рождении. Ни разу не прервалась, ни на мгновение не передохнула.

Мистраль время от времени подливал ей воды и вопросов не задавал. Сидел с отсутствующим видом. Если старушка начинала подыскивать слова, он ни в коем случае не подсказывал. Сидел спокойно и ждал. Только бы не спугнуть это волшебное мгновение, не преградить поток слов Одиль Бриаль.

Она же выкладывала все, что у нее накопилось, уткнувшись глазами в пол. По мобильнику с выключенным звуком он посылал эсэмэски Гальтье, который допрашивал Вивиану Бриаль, — передавал, что узнал нового. Но это мне сказали уже потом. Так же эсэмэсками он велел нам принести кофе или еще воды для Одиль.

Эта исповедь продолжалась четыре часа. Вот так я узнал, что один из любовников Одиль обезобразил Франсуа лицо, а тот несколько лет спустя убил его. Дух захватывает! В восемь часов старушка остановилась. У меня получилось пятнадцать страниц протокола допроса. Она перечитала дословную запись того, что сказала, попросила меня в паре мест поправить словечко, указала несколько мелких орфографических ошибок. Я все это поправил, и она подписала свои показания. Мистраль тоже подписал протокол, после него я.

Потом я отвел Одиль Бриаль в камеру. Она была уже совсем никакая, без сил, ни слова мне не сказала. Там меня ждал Гальтье. Вивиана Бриаль была в таком же состоянии, как ее сестра, — в полном изнеможении. Гальтье сказал: „Теперь можно поместить их вместе. Мистраль сообщил, что все кончено“. Вот так я и узнал, что он был на связи с Гальтье и Кальдроном».

Мистраль долго говорил по телефону с Кларой. О том, что дело закончено, остались последние детали. Уверил, что все в порядке, и пообещал вечером быть дома.

Адреналин словно покинул Мистраля: энергия была на минусовой отметке. Он сидел, не в силах подняться, вокруг него все кружилось. У него в кабинете Тевено читал протоколы допросов сестер и что-то себе помечал. Кому-то звонил Кальдрон, кому-то звонил Гальтье. Кругом шум, суматоха. Мистраль не шевелился. Он даже не слышал этого шума, как будто лежал, лишившись последних сил, в ватном коконе. Кальдрон время от времени тревожно поглядывал на него: шеф был недвижен, глядел куда-то в пространство.

В кабинет вошел Бернар Бальм — как будто гром прогремел. Мистраль вышел из оцепенения и улыбнулся. Бернар рухнул в кресло для посетителей:

— Го-о-о-ол! Забит головой на последней добавленной минуте в финале чемпионата мира! Забил ты не первый, но кубок над головой еще не поднимал. Давай рассказывай. Кофе не хочешь для начала?

— Нет, спасибо. — Мистраль вздохнул. — Я за последние сутки выпил чашек двадцать, а спать хочется все больше. Еще одна — и совсем усну. Жизнь сестер Бриаль — это история ведущей и ведомой. Вивиана была старшей и всегда имела сильное влияние на Одиль. Вивиана жила в гражданском браке, но скоро узнала, что у нее не может быть детей. Это стало ее наваждением. Она прогнала сожителя, а сестре запретила выходить замуж и рожать. Одиль поневоле согласилась, но она была гораздо более легкого нрава, чем сестра. В двадцать лет она забеременела. Вивиана чуть не умерла от зависти. А когда оказалось, что сестра ожидает двойню, одного ребенка она потребовала себе.