Читать книгу "Лубянка. Подвиги и трагедии - Николай Лузан"

И вскоре он состоялся, но реализовать план ликвидации Э. Коха Кузнецову не удалось. Обстоятельства оказались выше его. Каждое движение разведчика стерегли огромная овчарка, застывшая в сторожевой стойке, и телохранитель, стоявший за спиной. Тем не менее польза от той встречи была, и немалая. Гауляйтер оказался в хорошем настроении: В. Довгер не отправили в Германию, более того, ей оказали протекцию, и в последующем она устроилась делопроизводителем в хозяйственный отдел рейхскомиссариата. В процессе беседы заслуженный фронтовик П. Зиберт настолько расположил к себе Э. Коха, что тот проговорился о готовящемся наступлении германских войск под Курском. Несмотря на то что информация носила общий характер, ее уровень уже не оставлял сомнений у высшего советского командования в том, что летом 1943 года наступление противника надо ждать не на Москву или Ленинград, а на участках Брянского, Центрального и Воронежского фронтов.

После приема у Э. Коха прошло немного времени, и В. Довгер приступила к работе в рейхскомиссариате. Это назначение обеспечило доступ группе Н. Кузнецова не только в здание, где размещалась администрация П. Даргеля, но и к нему в кабинет. В последующем через Валентину Николай Иванович собрал подробные данные о режиме его службы, выяснил распорядок дня и систему охраны в рейхскомиссариате. Одновременно другие разведчики, Н. Струтинский и П. Малюнец, за несколько недель тщательного наблюдения до мельчайших деталей проработали маршруты движения П. Даргеля по городу.

Как правило, он ездил по Ровно на большой скорости в длинном черном «опель‑адмирале», что существенно усложняло выполнение задачи по его ликвидации. Поэтому наиболее подходящим местом, где, по расчетам разведчиков, можно было провести операцию, являлся короткий, всего около 150 метров, участок улицы Шлоссштрассе (бывшая Сенаторская). По нему, как правило, П. Даргель шел пешком из рейхскомиссариата к себе домой на обед. Эта его прогулка сопровождалась определенным ритуалом. В 13:30 на улице появлялась охрана: жандармский фельдфебель и сотрудник службы безопасности в штатском. Они внимательно просматривали улицу, стараясь обнаружить подозрительных лиц. Затем появлялся сам П. Даргель. За ним, в двух‑трех шагах, следовал адъютант с желтым портфелем в руке. Такой приметы Н. Кузнецову было вполне достаточно, чтобы не ошибиться, к тому же он однажды видел П. Даргеля, когда тот, заменяя отсутствующего Э. Коха, 21 апреля 1943 года выступал на митинге по случаю дня рождения Гитлера.

На 20 сентября 1943 года была назначена операция. Помимо самого Н. Кузнецова в ней принимали участие не раз проверенные в деле боевые товарищи: Н. Струтинский и агент‑боевик Калинин. При ее проведении разведчики предусмотрели один ловкий отвлекающий ход. После выполнения акции Николай Иванович должен был «обронить» бумажник с письмом украинского националиста‑мельниковца Ивана Фена, ликвидированного накануне бойцами РДР. В письме, якобы исходящем от руководства мельниковцев, предлагалось всем боевым группам после уничтожения П. Даргеля перейти к активным действиям против немцев. Для большей убедительности Николай Иванович не пожалел положить в бумажник толстую пачку рейхсмарок и несколько украшений из золота.

К половине второго разведчики на похищенном у фашистов «опеле» въехали на Шлоссштрассе и стали медленно приближаться к дому П. Даргеля. Пока все шло по плану. К этому времени две полицейские ищейки уже успели «обнюхать» улицу. Вслед за ними, ровно в 13:30, ни минутой раньше, ни минутой позже, из ворот рейхскомиссариата вышел подтянутый, сухощавый военный чиновник со смуглым надменным лицом в генеральской форме. За ним вышагивал адъютант с желтым портфелем. Когда до гитлеровцев оставалось несколько десятков метров, Н. Кузнецов приказал Н. Струтинскому остановить машину и вышел. Почти в упор двумя выстрелами он сразил генерала и четырежды выстрелил в кинувшегося наутек адъютанта. Затем произвел контрольные выстрелы и вскочил в подъехавший «опель». Растерявшаяся охрана П. Даргеля и находившиеся на улице офицеры даже не предприняли попытку их остановить.

Через несколько кварталов Н. Кузнецов и Н. Струтинский бросили машину, пешком прошли до конспиративной квартиры, там переоделись и затем благополучно добрались до основной базы РДР «Митя». Прошло несколько дней, облавы, проводившиеся гитлеровцами в Ровно, закончились, и связные доставили в отряд ровенскую газету «Волынь» от 26 сентября. В ней на первой полосе была помещена большая статья, в которой сообщалось следующее:

«В понедельник 20 сентября, в 13 часов 30 минут, на улице Шлосс в Ровно были убиты выстрелами сзади руководитель главного отдела финансов при рейхскомиссариате Украины, министерский советник доктор Ганс Гель и кассовый референт Винтер. Те, кто дал убийце поручение, действовали по политическим мотивам».

Случайное стечение обстоятельств не позволило разведчикам достичь поставленной в операции цели. Как стало известно позднее, министерский советник Г. Гель за несколько дней до покушения прибыл в Ровно из Берлина и на первых порах по приглашению П. Даргеля поселился в его особняке на Шлоссштрассе. На обед они собирались пойти вместе, но П. Даргель задержался в рейхскомиссариате на несколько минут, и их оказалось достаточно, чтобы на этот раз избежать смерти.

Несмотря на досадную нелепость, в целом руководство РДР «Митя» и 4‑го Управления было удовлетворено конечным результатом операции. Во‑первых, сам акт возмездия прошел безукоризненно, значит, его план в сущности был разработан правильно. Во‑вторых, Г. Гель являлся достаточно важной фигурой, если и уступавшей по служебному положению П. Даргелю, то незначительно. Кроме того, весьма эффектно сработал прием с письмом националиста‑мельниковца И. Фена.

22 сентября, выступая на похоронах Г. Геля и А. Винтера, П. Даргель обвинил в их смерти украинских националистов и развернул массовые репрессии. В течение 25 и 26 сентября в городах Ровно и Луцке гестаповцами было арестовано, а затем расстреляно 180 активных функционеров из числа бандеровцев и мельниковцев.

Усиление комендантской службы в Ровно и беспрецедентные меры по охране П. Даргеля не остановили Н. Кузнецова и его соратников от проведения повторной операции. Они психологически верно рассчитали, что фашисты не будут ждать нового нападения на том же самом месте и решили повторить акцию.

8 октября 1943 года Н. Кузнецов вместе с Н. Струтинским, сидевшим за рулем машины, подстерег П. Даргеля, когда тот выходил из своего дома. На этот раз Николай Иванович сменил оружие: вместо пистолета для надежности применил противотанковую гранату, на которую для усиления поражающего действия надел дополнительный стальной чехол с насечками. Но снова досадная случайность не позволила довести операцию до конца! В метре от ног П. Даргеля граната ударилась о бровку тротуара и откатилась так, что взрыв ударил в стену дома! Осколками была убита случайная прохожая. Сам Н. Кузнецов получил легкое ранение в левую руку, а П. Даргель и на этот раз остался жив. Он ринулся к подъезду рейхскомиссариата и там столкнулся с В. Довгер. По ее словам, «вытирая кровь с лица, Даргель возбужденно ругался и кричал: «Офицер, блондин, высокого роста! Бросил гранату и уехал! Это уже второй раз, как они сюда приезжают?!»