Читать книгу "Приди, весна - Джилл Мэри Лэндис"

– Ты должен сейчас же отправиться в город и привезти Кейса, – сказала Анника с порога – Одна из лошадей наверняка стоит оседланная – Кейс приказывал седлать коня каждое утро вот уже три недели. И, перед тем как уехать, пришли сюда Тома. Как только вы с Кейсом встретитесь, поезжайте сразу же за врачом и вместе с ним немедленно возвращайтесь. У Розы начались роды.

Она ожидала, что после того, как она обошлась с ним, он откажется. Но Ричард, разумеется, был истинным джентльменом, и воспитание никогда бы не позволило ему совершить столь недостойный джентльмена поступок.

– Конечно, – он встал и холодно ей поклонился. – Я выезжаю тотчас же.

На пороге он остановился и повернулся к ней лицом.

– Анника, я хочу забыть наш сегодняшний разговор и надеюсь, ты поступишь так же. Мне бы хотелось увезти тебя отсюда, как только ты образумишься. Прежде чем она успела что-либо сказать в ответ, он резко повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

– Я уже образумилась, – громко крикнула она ему вслед. – Впервые в жизни.

– Еще одну, начальник?

Кейс поморщился. Сколько бы он ни твердил, чтобы они перестали его так называть, жители Бастид-Хила игнорировали эти просьбы своего бывшего начальника полицейского участка. Он кивнул Пэдди О'Халохану и постучал пальцем по краю своего стакана. Лысый ирландец, над ушами у которого кудрявились остатки седых волос, плеснул ему туда щедрую порцию виски. Залпом выпив, Кейс уставился на свое отражение в зеркале, висевшем над стойкой бара. Он никогда не пил так рано, да и вообще был весьма воздержан в том, что касалось крепких напитков. Но сегодня, когда он обрыскал весь город и так и не нашел ни одного врача, ему требовалось что-нибудь покрепче, чтобы успокоить нервы. В салуне в этот час еще никого не было, кроме него и Пэдди. Для местных ковбоев было еще слишком рано, как, впрочем, и для него, но Бог свидетель, ему во что бы то ни стало нужно было расслабиться и хоть немного прийти в себя.

Последние недели были настоящим адом. Он до смерти боялся за Розу, представляя, что с ней будет, если она опять потеряет ребенка. О том, что она сама тоже может умереть, он не позволял себе даже думать. Сегодня, перед тем как отправиться в город, он заставил себя подняться на холм за домом, где за оградой располагались крошечные могилки его детей. Там он опустился на колени и обратился с молитвой ко всем богам и пророкам, каких только смог вспомнить: к Вакантанкану, богу своих предков сиу, к Иегове, Иисусу, Аллаху, Будде и Магомету. После чего поклялся самому себе, что этот ребенок, эта искра надежды, будет жить. Его молитва была скорее не мольбой, а утверждением. «Мой ребенок, – повторял он вновь и вновь, – останется жив, и Роза тоже». Под конец он поблагодарил богов, словно все это уже свершилось.

Идея поселить врача на ранчо принадлежала ему самому. Первый их ребенок появился на свет задолго до срока и был слишком мал, чтобы выжить. Он принял его сам и тогда же поклялся, что никогда больше этого не допустит.

Второй и третий младенцы тоже родились раньше срока, мальчик оказался мертворожденным, а родившаяся через год после него девочка прожила всего лишь три часа. У нее были совершенной формы крошечные ножки и ручки и черты лица, как у него. Он пытался скрыть от жены свою боль. Ему казалось, что так Розе будет легче. Срезая розы для могилок за оградой, она говорила, что Бог испытывает ее. Какое-то время после смерти ребенка она открыто горевала, а затем жизнь для нее вновь входила в обычную колею.

Он был на такое неспособен. Он был в ужасе. В последних двух случаях врач прибыл вовремя, но только-только. Сейчас, когда Роза уже с неделю как должна была родить, он устал каждое утро седлать лошадь, дабы быть готовым сразу же послать кого-нибудь в город за врачом, как только возникнет в этом необходимость.

Сегодня утром он вдруг подумал, а почему бы не привезти врача на ранчо. Он был готов заплатить ему годовое жалованье, только бы врач согласился приехать на ранчо и пожить там до того, как ребенок появился на свет. Но его поездка в город оказалась безрезультатной.

Перед тем, как тронуться в обратный путь, он решил, что ему требуется выпить. Стакан или даже два. Он это заслужил. Жизнь под одной крышей с двумя весьма темпераментными особами была не из легких. Анника была сплошной комок нервов. А Ричард Текстон? Интересно, что вообще когда-то находила его сестра в этом хлыще? Текстон был воплощением всего того, что и заставило его в конечном итоге покинуть Бостон. Чопорный, неуклонно следующий предписываемым бостонским обществом правилам хорошего тона, Текстон, вероятно, осмеливался, самое большее, лишь на то, чтобы поднести к губам руку его сестры.

Пэдди сделал движение, собираясь снова наполнить его опустевший стакан, и Кейс махнул рукой, отгоняя ирландца. Недоставало еще только явиться домой пьяным, чтобы Роза оторвала ему голову!

Черт, подумал он. Неудивительно, что Анника влюбилась в Бака Скотта. Если в Бостоне ее окружали лишь такие, как Текстон, то Скотт, похоже, был первым настоящим мужчиной, которого она увидела в жизни. И, однако, он все еще не пришел к окончательному решению, как ему поступить, когда они со Скоттом встретятся лицом к лицу. Как-никак, Скотт все же похитил и обесчестил его сестру.

Анника. Кейс тряхнул головой. Ну и каша.

– Что-нибудь еще нужно, начальник?

– Нет, Пэдди, спасибо. Я просто задумался.

Если окажется, что Анника беременна, он ей поможет и сделает все, что в его силах, чтобы смягчить удар для матери и Калеба. Господи, как же безжалостна может быть судьба… А еще говорят, что молния не ударяет дважды в одно дерево.

Он взял со стойки свою шляпу, расправил поля и, натянув на голову, поднялся.

– Спасибо, Пэдди. Пока. Он бросил бармену две монеты, и тот поймал их на лету.

Бастид-Хил ничем не отличался от тех заштатных городишек, через которые Баку довелось проезжать в юности. Красочные фасады магазинчиков и салунов, китайская прачечная, извозчичий двор и кузня были здесь такими же, как и везде. И, как и везде, здесь, несомненно, было полно ограниченных людишек, закосневших в своих обычаях и привычках. Так обстояли дела во всех городах. Незнакомцев редко встречали в них с распростертыми объятиями.

Он остановил своего мощного жеребца перед салуном и, спешившись, вытащил из чехла ружье. Вывеска над входом гласила: «Салун «Рафлд Гартер». Обмотав поводья вокруг столбика коновязи, он ступил на деревянный тротуар. Внутри салуна царил полумрак, но двери были открыты. Вздохнув, он шагнул вперед, надеясь, что не пробудет в этом городишке слишком долго. Ему нужно было лишь узнать дорогу на ранчо Сторма. Если ему повезет, он узнает об этом у первого же человека, которого встретит.

Не успел Кейс отойти от стойки, как в дверях возникла громадная фигура мужчины. Он четко вырисовывался в дверном проеме, но черт его лица невозможно было разглядеть, поскольку свет падал на него сзади. Его светлые волосы ярко блестели на солнце, так что казалось, будто вокруг его головы сияет нимб.