Читать книгу "Бунт при Бетельгейзе - Евгений Гаркушев"

— Она не проститутка! — выкрикнул Дылда обиженно.

— Ну, конечно, честная девушка, — Кондратьев скривился. — Совсем забыл. Итак, на чем я там остановился?..

— Вы говорили, что можете за нами следить и здесь, и везде, даже в туалете, — заметил Цитрус. — Как раз хотели, наверное, сказать, что это будет доставлять вам наибольшее удовольствие.

— Спасибо, не приписывай мне свои пороки. Всё для дела, всё для победы. Так вот, парни…

— Эй, парни, — грустно проговорил Мучо Чавос, после чего Эдик схватил его за горло правой рукой и стал трясти. Задушить — не задушил, но на сердце сразу полегчало.

Когда страсти немного поутихли, Матвей Игнатьевич продолжил речь:

— Друзья мои, — сказал он, — вас, наверное, удивляет выбор гостиницы?

— Да нет, интерьер нормалек, — ответил Мучо Чавос, — но вот название… «Голубая креветка». Это же черт знает, что такое…

— Название в точности соответствует духу данного пансионата, — поведал Кондратьев с улыбкой, — дышите глубже, мне пришлось поселить вас в гостиницу для мужчин нетрадиционной ориентации, но исключительно в целях сохранения конспирации.

— Что?! — вскричал Эдик. — Так это гостиница для гомиков?! То-то мне постояльцы какими-то чудными показались!

— Чудными? — уточнил Чавос.

— Чудными, а не чудными. Ты разницу между этими словами сечешь?

— Примерно представляю.

— Так я и знал, — зашипел Змей, — я ж-ше говорил, что от Кондратьева ничего хорош-шего не дождеш-шься. Мы ж теперь пропали. Если кто из авторитетных воров прознает, нам кранты!

— Погоди-ка, — остановил его Цитрус и обернулся к голограмме Кондратьева: — Для конспирации, вы сказали. А зачем нам нужна конспирация?

— Дело в том, друзья мои, — Кондратьев погладил подбородок, — что полиция в целях предотвращения диверсий проверяет всех прибывающих на Большие межгалактические игры. Власти выявляют потенциальных террористов, изучают биографии гостей, допрашивают игроков.

— Вы же говорили, что выправили нам биографии?! — Эдик насупился.

— Безусловно. Всё, что я говорил, абсолютная правда, но полиция всё равно может проверить каждого. Что-то заподозрят, и начнется: запросы, бумажная волокита с проверкой паспортов и прежних мест пребывания, а там, того и гляди, перекрестные допросы с применением детекторов лжи… В общем, их можно понять, они делают свою работу. Но нам такое внимание к вашим персонам не с руки. Бумаги у вас, конечно, хороши, но небезупречны. А ваши физиономии и вовсе, совсем не хороши… Единственное место, куда полицейские не любят наведываться, это гостиница «Голубая креветка». Поэтому вас здесь и поселили, милые мои.

— Хорош-шо тебе рас-с-суждать, — проворчал Змей, — а нам теперь с-среди гумозников чалиться. А ес-сли тут агрес-соры с-сыщ-щутс-ся?! А что, ес-сли братва прознает о наш-шем позоре?! Втравил ты нас-с, Кондратьеф-ф, в гумно, в такую неприятнос-сть втюхал.

— Что с-скажешь?! — угрюмо поинтересовался Цитрус. Слова Змея ему показались справедливыми. От постоянного шипения рептилии он и сам начал растягивать звук «с».

— Если вы к прежнему образу жизни собираетесь вернуться, тогда втюхал, — согласился Кондратьев, — но я надеялся, что с воровским прошлым вы завязали. После победы на играх сделаем вам новые паспорта. Дадим денег. И будете почетными членами организации мусонов. А мусоны терпимы ко всем гражданам свободной Галактики. Толерантны. Мы вместе со всем прогрессивным интернациональным галактическим социумом отстаиваем право свободной любви как мужчины к женщине, так и любой другой формы сексуальных отношений. Например, огромного детины к неодушевленному предмету.

Дылда помрачнел. Намек Кондратьева ему совсем не понравился.

— Вот радости-то, снова к мусонам, — Мучо Чавос хмыкнул.

— С тобой разговор особый, — строго проговорил Матвей Игнатьевич, — ты организацию мусонов однажды уже предал. Ты здесь, на Глоке-13, свои ошибки искупаешь, и должен надеяться, что тебя простят. Должен смыть свой позор кровью.

— Без крови никак нельзя обойтись?

— Нет, — отрезал Кондратьев, — иначе нам сложно будет поверить в искренность твоих намерений.

— Я очень, очень искренен, — заверил Матвея Игнатьевича Чавос, — я, вообще, человек прямой и открытый. Что говорю, то и делаю… то есть, тьфу ты, что делаю, то и говорю. То есть… что думаю, то и делаю… Совсем вы меня запутали.

— Потому тебя и собирались убрать, — вкрадчиво сообшил Кондратьев, — нужно уметь держать язык за зубами. А то мелешь не пойми что. Болтливые, дружок, долго не живут. Это и в кодексе косков записано крупными буквами, и в мусонских уложениях.

Цитрус поежился. Не в его ли огород камешек?

— Это всё? — с надеждой поинтересовался Дылда, косясь на свою подружку.

— Нет, не всё, — отрезал Матвей Игнатьевич.

— Но вы же за свободную любовь!

— Подождешь, морда. До начала игр один день. Из гостиницы никуда не выходить! По городу не шляться! Смотрите по стереовидению игры прошлых лет. Они транслируются день и ночь по многим каналам. И готовьтесь к тому, что вам предстоит.

— До бара-то можно дойти? — поинтересовался Змей с самым угрюмым видом.

— До бара можно, — разрешил Матвей Игнатьевич, посмеиваясь: — Не думаю, что тебе там понравится. Ты такого бара, наверное, за всю свою жизнь ни разу не видел. Впрочем, кто тебя знает.

— Вместе пойдем, — обернулся к Змею Мучо Чавос, — будем друг дружке тылы прикрывать. На всякий случай.

— Ладно, пойдем, — согласился рептилия и обратился к Кондратьеву: — В номера тут спиртное не разносят?

— Нет. Вообще, на Глоке-13 алкоголь не приветствуется. К тому же во время игр для участников вводится сухой закон. Негласно, но всё же…

— Да знаю я, что для спортсменов всегда сухой закон! — огрызнулся Змей. — Но мне можно. Я только с астероидов.

— Значит, так, господа алкоголики, — продолжил Кондратьев, — одежду и оружие с корабля вам доставят через пару часов. Что касается тебя, кучерявый, то ты получишь форму позже. Пока не готова.

Мучо заскрипел зубами от ярости. Да, отличительная черта его расы — мелко завивающиеся волосы, но он-то брит наголо, Кондратьев не мог этого не заметить.

— На этом я отключаюсь, но всё время буду с вами рядом, ребятки, — почти ласково проговорил Матвей Игнатьевич и исчез.

Дылда немедленно стиснул свою резиновую подружку в объятиях.

— Какая гадость! — пробормотал Мучо Чавос, отворачиваясь.

— Не нравится, не смотри! — сквозь всё отчетливее слышные стоны резиновой женщины прокричал Дылда.

— Пожалуй, пойду в бар, — сказал Змей.

— Я с тобой, — отозвался Чавос.

— А я душ приму, — решил Цитрус. — Вам, свиньям, лишь бы поскорее накачаться под завязку, а я люблю чистоту.