Читать книгу "Анафема - Сергей Чекмаев"

Умер он мгновенно.

Личный телохранитель Курилина тоже отвлекся. Может быть, на выстрелы Артема. Савва успел нажать на курок первым, потом, когда раненый в правую руку бодигард попытался перехватить АПС левой, не колеблясь прострелил ему бедро.

Но не эти двое в первую очередь привлекли внимание Артема. За просторным столом в центре комнаты сидели с поднятыми руками Курилин и Марошев. Помощник депутата выглядел испуганным, переводил взгляд с одного неожиданного гостя на другого, а вот посланец отца Базиля, казалось, не боялся ничего. Сверкающие ненавистью глаза сверлили Корнякова и только его, видно было, что Марошева на месте удерживает лишь ствол «кедра», наведенный в упор.

— Анафема! — сказал Чернышов с тожеством в голосе, — Курилин и Марошев! Не двигаться! Вы в нашей юрисдикции!

И добавил, обернувшись к «опричникам»:

— Обыщите их и помогите раненым. Сейчас приедет скорая, снесите вниз тех, кто не может ходить.

Пока монахи споро охлопывали карманы задержанных, старший, видимо, брат Александр, опустился на колени у неподвижного тела в дверях, пощупал пульс, покачал головой. Короткая команда — и «опричники», осторожно подхватив раненого на руки, вынесли его из комнаты.

— Брат Александр, — обратился старший контроллер к взводному. — Брат Кирилл не может сейчас командовать, так что принимайте руководство на себя.

— Что с ним? Ранен? Убит?! — быстро спросил «опричник».

— Нет… Увидите сами. Сейчас главное — перекрыть все пути отхода и обыскать дом. Распределите людей и вызывайте машины для задержанных. Здесь мы и сами справимся.

Брат Александр кивнул и вышел.

— Ну что же, господа Курилин и Марошев, — Артем пододвинул к столу еще один стул, присел, подтянул к себе лежащий рядом с базилевым посланцем открытый дипломат. — Давайте посмотрим, что могло свести для. переговоров помощника депутата Государственной думы, правую руку алюминиевого короля Бусика, и скромного посланца захолустного уральского священника, владеющего шахтами и лесопилками.

Курилин сник. Скорее всего, до этого момента он до конца не понимал причину налета, может, даже считал Марошева причастным ко всему, но теперь у него задрожали руки. Степень осведомленности грозной Анафемы потрясла его.

Посланец отца Базиля оставался спокойным:

— Я принял приглашение уважаемого Алексея Абрамовича для того, чтобы обсудить программу благотворительной помощи, которую господин Курилин и его очень хороший друг, Антон Буслаев, собираются оказать нашей епархии и — в частности — приходу отче Базиля.

Савва фыркнул. Ствол «кедра» дрогнул, заставив Марошева напрячься.

— Конечно-конечно!

Чернышов покопался в дипломате, с торжествующим видом извлек прозрачную папку с документами. Сквозь мутный зеленоватый пластик можно было разглядеть какие-то фотографии.

— А чтобы господин Бусик проявил в своей… гм… — Артем усмехнулся, — благотворительности большую щедрость, вы запаслись необходимыми документами для шантажа. Что скажете, Курилин? Вы и ваш босс действительно причастны к ряду заказных убийств в Свердловской области?

Помощник депутата сжался под взглядом Чернышева. Старший контроллер видел: он готов сломаться. Слишком неожиданно все произошло, слишком быстро. Если не дать ему сориентироваться, давить фактами — Курилин заговорит. Конечно, от таких показаний на суде мало проку, надо чтобы Алексей Абрамович то же самое и на допросах повторил, но сейчас дело не в нем. Пусть всей этой алюминиевой командой ОБЭП и прокуратура занимается. Главное — сломать Марошева. Посланец отца Базиля — крепкий орешек, держится спокойно, слишком спокойно… И в отличие от обычной уверенности криминала в силе своих денег, он не пытается откупиться и не требует адвоката. Что-то здесь не так.

— А что, Курилин, один наш общий знакомый священник, отец Базиль, он же — Василий Тристахин…

Краем глаза Артем заметил, как шевельнулся Марошев.

— …действительно предлагал вам использование рабского труда прихожан на комбинате упомянутого любителя благотворительности господина Бусика?

Алексей Абрамович неопределенно мотнул головой и сильно побледнел. Его лицо будто внезапно обсыпали сахарной пылью.

Марошев сказал почти спокойно:

— Уважаемый Антон Васильевич действительно хотел помочь прихожанам — дать им работу и живые деньги, чего до сих пор не могут сделать ни центральные, ни местные власти. Люди прозябают в нищете, голоде и холоде.

— Да-да… И поэтому бесплатно работают на постройке церкви, лесопилке, шахте. А теперь будут и на комбинате горбатиться за жалкие гроши. Курилин! — Чернышов повернулся к помощнику депутата, в упор посмотрел на него. — Что хотел отец Базиль взамен? Долю в комбинате? Связей и поддержку в Москве? Ну! Отвечайте!

В комнате повисло молчание. Курилин затравлено посмотрел на трубку сотового телефона, даже дернулся взять ее со стола, но передумал.

— Вашим боссом Бусиком уже занимается прокуратура. Пока вы еще можете помочь себе, заслужить уменьшение срока, оказав содействие следствию. Потом будет поздно.

— Ладно… — тихо пробормотал Курилин. — Я скажу все. Только обещайте, что мое признание будет учтено.

— Обещаю! — твердо сказал Чернышов. Марошев сдавленно прорычал:

— Ты — умрешь!

Поначалу на него никто не обратил внимания. И только когда посланец отца Базиля дернулся в кресле, Савва заметил неладное:

— Артем! Даня!

Марошев… менялся. Лицо вытянулось, превратившись в странное подобие маски из дешевого фильма ужасов, губы чернели на глазах, растягивались, выпустив наружу звериные клыки. На руках бугрились мускулы, грубые жесткие волоски раздирали кожу, росли и густели, извиваясь, словно щупальца. На плечах и в паху треснула одежда, свалилась по бокам бесформенной грудой.

Зверь зарычал, с клыков на волосатую грудь закапала слюна.

— Оборотень! — пробормотал ошеломленный Савва.

Наверное, неведомое существо, в которое обратился Марошев, и вправду походило на вервольфа, только человеческого в нем оставалось все-таки больше, чем волчьего.

— Сав, стреляй!

Корняков нажал на курок. Оборотень дернулся, но пули, казалось, только придали ему сил. Он поднялся, протянул когтистую лапу к застывшему на месте Курилину.

— Ты — умрешь! — повторил он невнятно. Человеческая речь с трудом давалась звериным губам.

Марошев перегнулся через стол, схватил своего бывшего собеседника за грудки. Добротная ткань дорогого костюма рвалась, как бумага.

Курилин тоненько завыл, попытался отстраниться. Не удержал равновесия и упал на спину вместе со стулом.

Зверь зарычал, мощным прыжком взлетел на стол.