Читать книгу "Непорочная грешница - Рексанна Бекнел"

То, что она велела своему сыну — а ее отцу — заклеймить девочку раскаленным металлом, было еще не худшим из злодейств старой карги. Но именно это преступление вызвало особый гнев Линни и окончательно вывело ее из себя.

Глаза Линни метали молнии, но старуха встретила этот эмоциональный взрыв улыбкой.

— Ты отлично потрудилась, девушка. Скажу откровенно, я не верила в успех, но зато первой готова признать свою ошибку и вознести тебе хвалу. Ты проявила исключительное мужество и сообразительность и обеспечила своей семье возможность одержать победу над врагом.

Снова застучала по полу окованная металлом клюка — старуха пошла ей навстречу.

— Приблизься ко мне. Позволь бабке запечатлеть на твоем челе поцелуй мира и прощения. Ты доказала, что кое-чего стоишь в этом мире, и всякому, кто скажет обратное, я плюну в глаза.

Линии не могла сдвинуться с места. Слова старухи низвергли ее с высот клокотавшего в ней благородного гнева в бездну самого мрачного отчаяния.

Оказывается, она человек стоящий. Не полное ничтожество, о чем ей непрерывно твердили с детства. И бабка готова подтвердить это поцелуем взаимной любви и расположения.

Но, когда леди Хэрриет схватила ее своими костлявыми пальцами за плечи, чтобы совершить этот символический акт, она в ужасе от нее попятилась.

— Нет, — пробормотала Линни, вырываясь из цепких пальцев старухи. — Нет! — повторила она через секунду уже более уверенно.

Она отступала до тех пор, пока не уперлась спиной в стену с фреской, изображавшей Моисея со скрижалями.

Леди Хэрриет сощурила глаза и сразу же стала походить на ящерицу или на змею. Ее холодный взгляд рептилии приковал Линни к стене.

— Что такое? Какая боль снедает тебя? — удивленно осведомилась она, но уже через секунду на губах ее появилась хитрая усмешка. — Ага! Кажется, я догадываюсь, что тебя тревожит. Любовный пыл этого человека произвел на тебя сильное впечатление. Судя по всему, ты сдавала ему свои позиции не без удовольствия. — Морщинистое лицо старухи раскололось в злорадной улыбке. ? Но ты не волнуйся, девушка, мужчины все одинаковы. Разве не так, Эдгар?

Сэр Эдгар придвинулся поближе к Линни. Казалось, ему хотелось защитить дочь от жестокости своей матери. Леди Хэрриет, однако, мгновенно разгадала его намерения и подавила бунт в зародыше.

— Мужчина способен заменить другого представителя своего пола с той же легкостью, что одна женщина — другую. И с этим ты не можешь не согласиться, Эдгар. — Она выжидающе посмотрела на сына, предлагая ему высказаться.

Сэр Эдгар опустил голову, признавая свое поражение. Тогда старуха, радостно блеснув глазами, снова обратилась к Линни.

— Видишь, Линни? Какие бы чувства ни испытывал твой отец по отношению к Элле, они не смогли удержать его от поиска удовольствий на стороне. То же самое произойдет и с твоими чувствами к этому медведю в человеческом образе, которого ты якобы любишь. Это не любовь! — заявила леди Хэрриет.

Прямо на глазах ее настроение менялось, и она начинала гневаться.

— Мужчины не знают, что такое любовь, следовательно, и мы, женщины, не должны их любить. И ты, Линии, тоже! — заключила леди Хэрриет после секундной заминки.

— Итак, — сказала она, медленно втягивая в себя воздух, — ты одолела этого человека с помощью хитрости. Теперь дело за Юстасом. Он одолеет его в бою. — Она почти вплотную приблизила к Линни свое лицо. — Больше он тебе не союзник и не друг. Впрочем, твоим союзником он никогда по-настоящему и не был. Твое будущее с сегодняшнего дня неразрывно связано с семьей. И будущим твоих близких — Эдгара, Беатрис и… Юстаса, — добавила она. — И довольно об этом. Давай-ка я тебя поцелую.

Леди Хэрриет уцепилась Линии за плечо и поцеловала ее — сначала в одну щеку, затем в другую. Но Линни не стала целовать ее в ответ. Она была просто не в силах преодолеть внутреннее сопротивление.

Впрочем, даже если леди Хэрриет и заметила ее холодность, то никак этого не показала. Она лишь смотрела на Линни каким-то непроницаемым взглядом, в котором, однако, угадывалась лихорадочная работа мозга. Линни, в свою очередь, тоже всматривалась в старые, выцветшие глаза леди Хэрриет. И неожиданно ей показалось, что в их опаловой поверхности отразился неподдельный страх. Странно. Что или кого могла бояться эта женщина, которая, казалось, должна была предвидеть будущее? Неужели ее, Линни — несчастную, раздавленную судьбой? Отблеск страха в глазах, однако, скоро исчез, и вопросы, которые задавала Линни, так и остались без ответа. Хэрриет с силой ударила посохом в каменный пол.

? Пойдемте со мной, вы, оба. Герцог Генри желает лицезреть женщину, которая провела умнейшего из его рыцарей. Он видит перст судьбы в том, что человека, которого все ?тись, удалось обвести вокруг пальца женщине, единственным достоинством которой было то, что она обличием походила на свою сестру. Пойдемте, — повторила она, — герцог ждет!

Сэр Эдгар повиновался с готовностью послушного ребенка, каковым, в сущности, он всегда и был. Так, во всяком случае, подумалось Линни. Она тоже сделала шаг вперед. Она была готова идти куда угодно, чтобы только избавиться от близкого соседства ненавистной ей старухи. И выбраться из этих, начинавших давить на нее стен.

На пороге леди Хэрриет неожиданно остановилась. Теперь ее глаза смотрели на Линни с вновь пробудившимся интересом.

— Скажи, не носишь ли ты, часом, под сердцем дитя? — Она пронизывала Линни взглядом, словно пытаясь добраться до самых заветных глубин ее сознания, чтобы получить там ответ на интересовавший ее вопрос. При этом костлявые пальцы бабушки с силой впились в ее руку. — Ну же, отвечай мне, Линни. И не смей лукавить!

Линни в этот момент отдала бы все на свете, чтобы ответить на вопрос бабки утвердительно. Хотя любому это желание могло показаться странным и даже порочным, Линни прямо-таки подмывало сказать «да». Но, увы! Оснований для этого не было.

— Я не знаю, — честно сказала она, хотя и чувствовала себя при этом донельзя несчастной.

Непонятно было, удовлетворил ли ее ответ леди Хэрриет. Но зато она сама пала духом окончательно, и ею овладело отчаяние.

У нее была возможность жить с мужем и иметь от него ребенка. И другой такой возможности ей не представится. Ни один мужчина не захочет на ней жениться.

Но даже не это было самое худшее. Дело в том, что теперь она сама не захотела бы жить с другим мужчиной.

Глава двадцать вторая

Их собрали как актеров, которым предстояло принять участие в фарсе. Каждый из них должен был отыграть отведенную ему роль, а потом покинуть подмостки, чтобы предоставить возможность выступить другому участнику представления. Линии, однако, полагала, что спектакль получится очень печальный.

Генри Плантагенет, граф Анжуйский и герцог Нормандский, сидел в кресле лорда Мейденстона и чувствовал себя в нем весьма вольготно. Справа от него восседал высокий и привлекательный Юстас де Монфор, а слева — Экстон де ла Мансе вместе со своей матерью и братом. Лицо у леди Милдред было грустным — видно было, что она испытывала страх за исход предстоящего поединка. Питер же угрюмо хмурил брови и искоса бросал грозные взгляды на сэра Юстаса. Можно было подумать, что это ему, а не его брату Экстону предстояло сойтись в бою с де Монфором. По правую руку от сэра Юстаса стояли стул Беатрис и еще два свободных стула, предназначенные, очевидно, для сэра Эдгара и его матери.