Читать книгу "Долгая дорога домой - Александр Афанасьев"

Царь Константин происходил из той же венценосной семьи, что и сам государь. Его царствование стало результатом бескровного и почти незаметного государственного переворота, произошедшего в России в тридцатые годы. К власти пришел Михаил, брат предпоследнего венценосца из основной ветви Романовых и дядя последнего, смертельно больного гемофилией Алексея. В его лице к власти пришла крупная буржуазия, которая в России была большей частью староверческой. И если Николай оставил после долгого и небесспорного царствования Россию большую, то староверы сделали Россию поистине великой. И грозной – мало когда империя была настолько мощной, что мощь ее ощущалась в любом уголке земного шара.

Самые многочисленные вопросы оставил после себя, конечно же, Николай Второй. Это было беспрецедентно долгое, не раз висевшее на волоске царствование – и просто удивительно, что Россия в годы его правления не только не распалась, но и приросла огромными территориями. Про него потом нагородят немало лжи... кое-кто даже осмелится назвать его Кровавым, проведя параллель от раздавленного народа в коронационной катастрофе на Ходынском поле до расстрелянного из пушек Иваново-Вознесенска. Но все это было неправдой. Николай был спокойным, излишне скромным и излишне добрым человеком, мало подходившим на роль абсолютного монарха. Он на всю жизнь так и остался подполковником, потому что не успел получить более высокий чин при отце, а производить в другое звание сам себя считал неприличным[116]. Он не сумел сформировать себе команду, не умел подбирать людей, но все же давал им достаточно свободы, чтобы они сами принимали решения и брали ответственность на себя. Он сумел-таки подобрать военную команду – Корнилова, Колчака, графа Келлера, Баратова, Брусилова, барона Ольдерогге, потом и барона Врангеля с генералом Слащевым – которые не просто взяли Царьград. Эта команда одержала одну из самых значимых, стоящих в одном ряду с победами Суворова и Кутузова побед, с лихвой расплатясь за унижение Крымской кампании. В один год Британия потерпела столь тяжелое военное и морское поражение, что под сомнение было поставлено само ее дальнейшее существование как великой державы и содружества наций. Начав со штурма Константинополя – первого в мире штурма города с моря с высадкой крупных сил морской пехоты, с корректировкой огня с аэростатов и гидросамолетов, с ночной высадкой десантных партий для приведения к молчанию батарей береговой обороны, – Черноморский флот героически отбил атаку основных сил британского флота, рвавшихся в Черное море, чтобы повторить Крым. Три линкора из четырех легли на дно Босфора[117]. Затем, нарушив договоренности, в том числе и с германцами, русская армия покатилась вперед, вторгаясь в земли, принадлежащие анатолийскому султану. Британская армия, потеряв поддержку флота, огрызаясь пулеметным огнем, отходила, экспедиционные корпуса и остатки турецкой армии не могли ни получить припасы, ни зацепиться за какую-то естественную преграду и создать фронт. Завершилось все тем, чем и должно было завершиться – штурмом Багдада и багдадским побоищем, взятием русскими войсками города, который был неофициально включен в германскую зону влияния, и куда Германия уже тянула железную дорогу Берлин – Багдад. К чести императора, надо сказать, что Николай так и не поддался давлению и угрозам, не внял доводам Берлина, не склонился даже перед угрозой объединения против России всех – Германии, Австро-Венгрии, Великобритании, САСШ на Берлинской мирной конференции, и не отдал ни пяди земли из той, что завоевала его армия[118]. Не поддался он и искушению объявить завоеванные земли независимыми государствами, будто предвидя то, что скрывалось в их недрах[119]. Его заслугой можно считать и экономическую политику двадцатых – за счет низких налогов он сумел привлечь в страну и германский, и американский, и шведский капитал. В стране нашли пристанище немало бежавших из оккупированной страны французов, шокированных британским предательством. Нобель, Форд, Крупп, Бектал, Юнкерс – именно они построили в России промышленность, пусть основанную на дешевом труде, сырье, низких налогах, но все же промышленность, способную производить практически все, что нужно для страны[120]. Он же – что бы кто про него ни говорил – подавил большевистско-эсеровский мятеж, пролил кровь, но не допустил катастрофы. Тот же Троцкий, сбежав в Мексику, потом такого натворил в Новом свете – страшно даже представить, что он мог натворить здесь, в России, дай ему волю.