Читать книгу "Ведьмы в традиции и народной культуре - Алексей Евгеньевич Наговицын"

с половиной дышла.

Кухулин уперся ногой в край сломанного дышла и еще раз проехал на своей колеснице по вражескому войску из конца в конец.

И завидел он вновь двух бойцов, бьющихся друг с другом, с заклинателем возле них. И он разнял их таким же образом, как и те две другие пары бойцов, которых встретил раньше.

– Одолжи мне твое копье, о Кухулин, – сказал заклинатель.

– У тебя не больше нужды в нем, чем у меня, – ответил Кухулин.

– Я сложу злую песню на тебя.

– Я достаточно сделал для своей чести сегодня. Не должен я в один день исполнять одну больше одного раза, сложу злую песню на Улад из-за тебя.

– Я достаточно сделал для чести Улада сегодня, – сказал Кухулин.

– Я сложу злую песню на твой род, – сказал заклинатель.

– Не хочу я, чтоб до земель, в которых я не бывал, дошел слух о моем бесславии. Мало же осталось мне жизни!

И Кухулин метнул копье древком вперед, и оно пробило голову заклинателя и еще трижды девять других мужей.

– Это Дар гнева, о Кухулин, – сказал заклинатель.

И Кухулин в последний раз проехал на своей колеснице по вражескому войску из конца в конец.

Тогда Лугайд, сын Курой, поднял смертоносное копье, что, готовое служить, упало между сынов Калатина.

– Что совершит это копье, о сыны Калатина? – спросил он.

– Король падет от него, – отвечали сыны Калатина.

– Слышал я это от вас, когда его метнул Эрк сегодня утром.

– Так и вышло, – сказали сыны Калатина, – ибо от него пал король коней Ирландии, Серый из Махи.

– Клянусь клятвой моего народа, – отвечал Лугайд, – удар, нанесенный Эрком, не поразил еще того короля, которого должно убить это копье.

И Лугайд метнул копье в Кухулина, и оно попало в него, так что его внутренности выпали на подушку колесницы. Тогда Черный из Чудесной Равнины убежал, унося с собой остатки дышла. Он достиг Черного озера при Мускрайг Тире[57], того места, откуда Кухулин добыл его. Конь бросился в озеро, и оно закипело. Остался Кухулин один на колеснице на поле битвы.

– Я хотел бы, – сказал он, – добраться до того озера, чтобы испить воды из него.

– Мы это тебе разрешаем, – был ему ответ, – с условием, что ты вернешься к нам обратно.

– Прошу вас прийти за мной, – сказал Кухулин, – если я не смогу сам вернуться.

Он подобрал свои внутренности и дошел до озера, придерживая их на ходу рукой. Он испил воды и выкупался в озере, придавливая живот рукою: вот отчего озеро при равнине Муртемне зовется озером Помогающей Руки.

Испив воды и выкупавшись, Кухулин прошел несколько шагов. Он попросил своих врагов подойти к нему. Большой отряд воинов приблизился к нему. Кухулин устремил взор на них. Он подошел к высокому камню, что был на равнине, прислонился к нему и привязал себя к нему поясом, ибо он не хотел умереть ни сидя, ни лежа, но хотел умереть стоя.

Тогда воины окружили его, но они не осмеливались тронуть его, ибо им казалось, что он еще жив.

– Позор вам, – сказал Эрк, сын Кайрпре, Геройского Воина, – если вы не снимете с него голову и не отомстите за моего отца, которому он снял голову.

И тогда прискакал Серый из Махи к Кухулину, чтобы защищать его, пока еще была в нем душа и исходил луч света от чела его. Три кровавых натиска совершил Серый из Махи из-за Кухулина, именно, своими зубами он убил пятьдесят, а каждым из своих копыт – по тридцати воинов. Потому-то и говорится: «Не бывает более сокрушительного натиска, чем совершенный Серым из Махи после смерти Кухулина».

Потом слетелись птицы и сели на плечи Кухулина.

– Не бывал он раньше столбом для птиц, – сказал Эрк, сын Кайрпре.

Лугайд ухватился за волосы Кухулина из-за спины его и отрубил ему голову. Тогда выпал меч из руки Кухулина и, ударив правую руку Лугайда, отсек ее, так что она упала на землю. В отмщение за это была отсечена правая рука у Кухулина.

После этого войско двинулось в путь, унося с собой голову Кухулина и правую его руку. Оно прибыло в Темру. Там и были погребены голова Кухулина и его правая рука вместе со щитом.

Кенфайлад, сын Айлиля, сложил песню: Он пал, Кухулин, прекрасный столб, Сильный воин, могучий муж-защитник! Он восстал, более мощный, чем целое войско, На сына трех псов – Лугайда, сына Курой. Его лютая храбрость повергла множество врагов, Смерть его не была смертью труса. Четырежды восемь воинов и четырежды десять И четыреста сорок – о грозный подвиг! — И еще четырежды двадцать – все жертвы его славы! — Пали под ударами сына Суалтама.

Затем войско двинулось дальше в сторону юга. Оно достигло реки Лиффея[58]. Прибыв туда, Лугайд сказал своему вознице:

– Пояс мой стал мне тяжел. Я хотел бы выкупаться.

Он отделился от войска и стал купаться. Войско же пошло дальше. Рыба скользнула между ног Лугайда; он поймал ее, вынул из воды и отдал своему вознице. Тот развел огонь, чтобы ее изжарить. Тем временем войско уладов двигалось с севера, со стороны Эмайн-Махи. Оно подходило к горе Фуат, чтобы взимать там дань.

Кухулин и Конал Победоносный были двумя соперниками в подвигах, и был заключен между ними договор: тот из них, кто будет убит первым, будет отомщен другим. «Если меня убьют первого, с какой быстротой отомстишь ты за