Читать книгу "Том 1. Атланты. Золотые кони. Вильгельм Завоеватель - Жорж Бордонов"

сейчас.

— Мне нельзя быть другим?

— Это просто невозможно. Собаки тебя любят…

— Но для них не существует различий между людьми.

— Не только собаки. Где бы мы ни появились, тебя сразу окружают дети.

— Мой шлем забавляет их, вот и все.

— Дети открывали перед тобой свое сердце, как и мы когда-то, твои слуги. Люди тянутся к тебе, а ты заманиваешь их в ловушку.

— Пока что в нее попало немного дичи. Подождем более крупной добычи.

На пятый день мы увидели вдали башни укреплений Ратиака. Наши кони шли нетерпеливым шагом по дороге к воротам, обнюхиваясь с лошадьми пиктонов. Мы обгоняли тяжелые повозки, груженные брусьями и мешками, возничие бодро приветствовали нас, взмахивая кнутами. На одной из телег ехало целое семейство, все как один весело кивали нам, махали руками — непривычно много внимания! Попался военный, который вел под уздцы великолепного, белого, как пена, скакуна, он что-то прокричал нам.

— Скорее всего свое имя, — шепнул Котус.

Мы въехали в город вместе с вереницей повозок, думая, что остались незамеченными. Но стража слишком долго смотрела нам вслед. Я задавал себе вопрос: что могло столь привлечь их внимание в нашем облике? Надо сказать, что в последние дни у Котуса не раз возникало подозрение, что кто-то следит за нами. Он спрыгивал с коня и прикладывал ухо к земле, но ни разу не уловил чего-либо подозрительного. Лишь однажды какой-то всадник встал на ночлег в ельнике неподалеку от нас. Но это мог быть любопытный крестьянин или слуга помещика, по чьей территории мы проезжали, или же просто опасливый путешественник. Одним словом, когда мы проезжали по главной улице городка, с интересом разглядывая строения, десяток воинов, ощетинившись копьями, окружил нас и заставил вернуться к бревенчатому срубу, зубчатые башни которого возвышались над воротами и над всем городом… Мы прошли под портиком, напоминающим наши триумфальные арки, но в отличие от них он имел в окошке брусья, скрепленные крест-накрест, позже я узнал об их предназначении. Посреди широкого двора, вымощенного булыжником, нас заставили встать на колени и обезоружили. Бесполезно было сопротивляться, с нами даже не разговаривали, только угрожающе усмехались… Старший среди воинов вошел в дом и доложил о поимке, но после этого ничего не изменилось. В полдень нам вынесли кувшин с водой, по миске похлебки и ломтю хлеба. Котус ел с жадностью подростка. Признаюсь, у меня не было такого хорошего аппетита. Чтобы не терять даром времени, я запоминал частоту и время смены караула у ворот, отмечал расположение построек и высоту стен, изучал запоры на воротах. Наконец воин доложил о нас, вышел из дома и подошел к нам. Его начальник, сам вергобрет Ратиака, соизволял повидать пленных.

Трон правителя напоминал курульные кресла[16] наших сенаторов. Позади него висела пурпурная ткань, на которой сверкали точно такие же, как у нас, символы, только вместо орла — морской конек. Магистра окружали солдаты в медных шлемах, желтых и зеленых туниках. Рядом с ним стоял гигант, опирающийся о рукоять топора (фасцию[17] этого странного ликтора[18]). Вся свита сидела полукругом на скамьях. Один вергобрет — его звали Вертиск — был гладко выбрит и коротко острижен, так он по-своему выражал свою преданность римлянам. Даже накидка его драпировалась таким образом, что напоминала тогу, а в руке он держал жезл, похожий на центурионский. Его воспаленные глаза беспрерывно мигали, рот представлял собой щель, которая приоткрывалась в одну сторону, напоминая при этом вымученную гримасу.

— Кто вы такие, откуда пришли?

Его голос, манера говорить напоминали свиное хрюканье. Я замешкался на мгновенье. Один из людей свиты повел своей черной бородой, и я решил, что он хочет подбодрить меня, но тот рявкнул:

— Язык отрезали?

По ряду солдат прошел короткий смех, точнее, то, что у них вместо него получилось.

— Меня зовут Бойорикс. А его — Котус, он мой оруженосец.

Вертиск одобрительно хрюкнул.

— Меня изгнали отовсюду, я беженец. Ты тоже откажешься выслушать меня?

— Говори.

— Мой отец был одним из магистров народа вольков, который занимал земли между Тулузой и романской Нарбонией. До того как там появились римские легионы, мы были свободны и могущественны. Нам пообещали, что пребывание солдат будет кратковременным, но на самом деле они вели себя как настоящие завоеватели, пока мы не потеряли окончательно свою независимость и единство. Нас подстрекали воевать друг с другом, чтобы таким образом легко истребить нас нашими же руками и завладеть нашим богатством. Наконец мы были изгнаны со своей земли, рассеяны по лесам, нас как народа не стало. Не так давно я встретил на одной из улиц Нарбонии старого магистра. Больной, никому не нужный, он ходил от двери к двери и торговал яблоками, крича: «Купите яблоки! Купите яблоки, которые растут на Черной горе…» Когда-то он был так же знатен, как и ты, вергобрет! Но претерпел позор и лишения. Римляне отобрали у нас все: скот, зерно, вина, обычаи…

Вертиск судорожно сглотнул слюну.

— Моего отца хлыстом забили до смерти, а тело обезглавили. Ты, наверное, знаешь, что этой казни они подвергают всех, кто неугоден Риму…

— И предателей тоже, — уточнил вергобрет.

— Я вынужден был бежать с единственным товарищем. Скрывался под шлемом и кирасой легионера, прятался в помойных ямах…

— Какова твоя цель?

— Вернуть свободу, все то, что мы потеряли. Мне рассказали о пророчестве, согласно которому победы Цезаря не будут продолжаться вечно, а кроме того, у его завоеваний нет будущего. Галлия, согласно этому же предсказанию, отвоюет независимость, народы Запада уже объединяются для отпора. По слухам, твои соседи, венеды, сплотились именно для этой цели.

— Цезарь велик…

— Но он далек. Знаешь ли ты, сколько его легионеров стоит на Луаре?

— Я знаю, что венеды находятся на другом берегу, а не на этом, и что их союз, если только он на самом деле существует, не сможет взять даже мою крепость. Скажи, что говорят обо мне на вашем юге?

— Там говорят, что ты ловкий малый.

— Правда?

— Вот почему я сужу о тебе не по тому, как ты меня принимаешь.

— Посмотри, кто кого в конце концов будет судить… А что скажешь ты, Котус?

— Слова моего господина — мои слова.

— В этом лесу, — снова взял я слово, — все находится в твоей власти. Мне посоветовали здесь искать убежища и поддержки. Меня убеждали, что беглецы скрываются в полной безопасности под твоей надежной защитой…

— Ты хочешь, чтобы я проводил тебя к ним? — Он встал с трона, глаза его горели недобрым огнем. — Ты этого хочешь? Ну что ж, проводите его