Читать книгу "Добрая история - Самат Сейтимбетов"

— В убийцу.

— Боевого мага, — поправил его Алтай.

— Убийцу.

— Хорошо, пускай убийцу, — согласился Алтай, задумался, жуя кусок птицы. — Зачем ты учишь боевую магию? Нет, не так, не надо про миссию от Шефа и склонность к разным школам магии. Вот ты выучил боевую магию, да, стал там, магистром, предположим.

— Предположим, — безжизненно отозвался Тимур.

— Оставим в стороне применение ее здесь, вот, скажем, ты выучился на магистра…

Понятно было, что Алтай говорил лишь гипотетически, но все равно эти слова «ты выучился на магистра» что-то задевали в Тимуре. Какие-то приятные струнки, словно от этих слов он уже стал магистром, словно они гарантировали, что Тимур выучится на него. Глупо, конечно, но стряхнуть это ощущение было непросто.

— … и как думаешь, Шеф применит твои познания?

Тимур оглянулся немного тревожно. Может, на них и не воздействовали магией, но уж точно подслушивали. Слишком уж вовремя появлялись слуги. А где подслушивание, там и запись, хотя… маги же и сами пришли из другого мира? Может, поэтому они не пытались расспрашивать Тимура и Алтая?

— Вспомни, чем занят Шеф, — подсказал Алтай, не дождавшись ответа. — Вспомни, сколько у него будет препятствий. Зачем, по-твоему, ему нужен боевой маг?

— Убить всех, кто встанет на его пути, — пожал плечами Тимур.

Никакого отклика в душе, никаких терзаний. Впору было заплакать от того, что он стал бездушным убийцей. Но это была бы слабость, и Тимур усилием воли сдержался, не стал предаваться гнилым интеллигентским рефлексиям. Да и был ли в них смысл? Прошлое не изменить. Тогда надо было терзаться, когда все это еще начиналось, тогда надо было все бросать, а теперь толку-то?

— Ну вот, — удовлетворенно заметил Алтай, промокая губы салфеткой. — И чего ты теперь терзаешься? Или раньше ты убивал, не приходя в сознание?

Тимур невольно хохотнул.

— Нет, просто понимаешь, — он остановился.

Как объяснить Алтаю его состояние, если Тимур не мог объяснить его самому себе? Алтай смотрел заинтересованно, откинувшись на спинку кресла, разве что зубочисткой не ковырялся. Тимур в очередной раз ощутил зависть к Алтаю, который ничем таким не терзался.

— Ты же тоже убивал, — вырвалось у него, — и больше моего. Наверняка убивал еще там, на Земле!

Алтай пожал плечами и все-таки извлек зубочистку. Задумчиво поковырял ей в зубах, затем изрек.

— Ты неправильно на все это смотришь.

— Возможно. Но тогда подскажи, как смотреть правильно! А то я не могу сосредоточиться на учебе, да ни на чем сосредоточиться не могу!

— Развейся, отдохни.

— Бесцельное времяпрепровождение угнетает меня точно так же, как и занятия, — признался Тимур.

Алтай посмотрел с интересом, чуть склонил голову. Взгляд черных глаз пробежался по Тимуру, словно заново оценивая его.

— Только не советуй мне сходить к психиатру, полежать на диванчике с закрытыми глазами, — вырвалось у Тимура, — тем более что их здесь нет.

— Диванчик и закрытые глаза лишь приемы, позволяющие пациенту раскрыться и отвечать без зажатости и утайки, — немного рассеянно отозвался Алтай. — Это самое важное — правдивость и информация, с которой уже потом будет работать психиатр, иначе он определит все неверно и будет лечить не от того.

— Ладно, герр доктор, что со мной? — устало, улыбнулся Тимур.

— Я тебе что, психиатр? — искренне удивился Алтай. — Но судя по твоим словам, ты просто слишком много сил вкладывал в достижение цели.

Тимур зажмурил дрожащий глаз, затем выдохнул.

— Переведи.

— Ты не в состоянии расслабиться — ведь это время можно потратить на достижение цели, учебы, в общем. Но при этом ты устал, и учеба не идет, и ты вкладываешь в нее еще больше сил, загоняя себя. И я, возможно, догадываюсь, в чем тут дело.

Затем из уст Алтая полилась тарабарщина. Тимур вслушивался некоторое время, затем в мозгу его внезапно что-то перещелкнуло и он «включился». Алтай, даже не на русском, на котором они общались у Шефа, на казахском сообщил ему, что Тимуру следует подумать над тем, зачем он остался. Учиться? Так почему он тогда так напрыгивает на учебу, если не затем, чтобы закончить ее, как можно скорее? Но обучение на магистра займет годы, Тимур же пытается упихать все в дни, даже не осознавая того, и он просто тупо надорвался.

Не говоря уже о страхе перед имперцами.

Тимур облизал губы, посмотрел на Алтая, открыл рот и снова закрыл. Переспрашивать «серьезно?», пожалуй, было бесполезно. В словах Алтая была жестокая правда. Да, он решил остаться, но разве не пожалел о своем выборе сразу же? И холодная, властная Нидейса, разве не напугала она его своим видом? Из долга и обещания Шефу он тщился выполнить миссию, быстрее-быстрее обучиться и свалить прочь.

— Над этим надо подумать, — выдохнул Тимур, уже на местном.

— Подумай, — пожал плечами Алтай с видом, мол, ты тут босс.

Правильный ли выбор сделал Тимур? И если да, то тогда чего он терзается? «Боишься — не делай, а сделал — не бойся», мелькнула поговорка. Да, возможно, будут проблемы с имперцами, но если так всерьез их бояться, то надо возвращаться, без вариантов. Основу он себе поставил, с этим уже можно ехать в другой мир. Правда, там будут другие магические системы и неясно, насколько дружелюбны будут местные.

Они и здесь были не слишком дружелюбны, но и ненавистью все это нельзя было назвать. Возможности, огромные, безбрежные возможности. А если уступить Нидейсе… Тимур торопливо отогнал предательскую мысль, но знал, что та вернется. Да и как она могла не вернуться? Если ставить во главу угла Цель — обучение боевой магии, становление магистром, то надо было выжимать из местных все. Учеба без страха удара в спину, стало быть, Тимуру следовало верить, что он и имперцы работают заодно, рука об руку, и все это вело к Нидейсе.

Да и какое значение имело то, что происходит в другом мире? Разве не говорил Шеф, что жизнь Тимура теперь принадлежит ему? Тимур потер виски, осознавая, что все это лишь жалкие оправдания, увертки, рационализация. Нет, нет, он опять ушел не туда.

Бурление воды от выбросов горячих ключей наводило на мысли. Разве не такова была его жизнь все время тут? Бурление, сражения, никакого покоя, ломка себя через колено и ломка других. Спокойствие битвы и фронтов, в отличие от нервной жизни дома, парадоксально, но факт. Конечно, он стал другим человеком, но пытался судить этого другого мерками себя прежнего. Разве не об этом ему пытался сказать Алтай? Или нет?

Тимур помотал головой.

Удивительно трудно было сосредотачиваться на мыслях и поиске решения, словно… словно, он боялся его найти. Словно боялся признаться самому себе? Это было неприятное открытие. Тимур скрестил ноги, сложил руки, прикрыл глаза, сосредотачиваясь. В конце концов, концентрация и умение сосредотачиваться, мыслить быстро и ясно в бою, разве не это спасало его в боях? Разве не было это требованиями к самой магии — умственная дисциплина? Какой он маг, если не может привести свои мысли в порядок? Какой он боевой маг, если трусливо бегает от сражения с самим собой?