Читать книгу "Серп и молот против самурайского меча - Кирилл Черевко"

Кроме того, Т. Симода в своей записке попытался представить территориальные положения Потсдамской декларации, развивающей и дополняющей аналогичные положения Каирской декларации, как только реализующей положения последней и поэтому вступающей, по его интерпретации, с нею в противоречие.

Исходя из такого понимания Каирской декларации как составной части Потсдамской декларации в том ее разделе, где говорится, что Япония «будет изгнана со всех других (помимо Маньчжурии, Формозы и Песладорских островов) территорий, которые она захватила при помощи силы и в результате своей алчности», Т. Симода счел возможным утверждать о праве Японии на Южный Сахалин, поскольку эта территория была получена ею по Портсмутскому мирному договору 1905 г., а не приобретена вооруженным путем, и это — несмотря на то, что Южный Сахалин был не менее, а более крупной территорией, чем некоторые из ее главных островов, которыми ограничивался ее суверенитет по самой Потсдамской декларации[540]. Профессор X. Вада обращает также внимание на то, что в упомянутой записке Симода английский термин «условия» (terms) Каирской, а следовательно, и Потсдамской декларации переведен на японский язык не в своем точном значении («дзёкэн»), а в значении «пункты» («дзёко») с тем, чтобы содержащееся в первой из них положение о том, что союзники «не имеют никаких помыслов о территориальной экспансии», было воспринято как один из обязательных пунктов Потсдамской декларации, подменяющий также правомерное отторжение территории агрессора, в особенности служившей плацдармом агрессии, с целью его наказания и в качестве гарантии от ее повторения с выгодных стратегических рубежей. Сама же закавыченная фраза из Каирской декларации была истолкована как обязательство соблюдать «принцип нерасширения территории»[541] независимо от международно-правовой природы такого расширения. Причем первоначально в госдепартаменте США при подготовке Потсдамской декларации учитывались «обязательства, данные правительству СССР в отношении Южного Сахалина и Курильских островов» в Ялте и имелась в виду не Япония, а чтобы ее подписал также и СССР и таким образом дал обещание, в соответствии с включенной в этот документ Каирской декларацией, не расширять свою территорию за счет Китая и Кореи[542].

При ознакомлении с Потсдамской декларацией у министра иностранных дел Японии остались неясные вопросы, касающиеся того, будут ли в число пунктов, отобранных у Японии для оккупации, включены Токио и другие крупные города. При этом С. Того обратил внимание, что в отличие от того, как осуществлялась оккупация Германии, она предусматривалась без разветвленной администрации и разделения ее на оккупационные зоны. Имелись также неясности в отношении будущего государственного устройства Японии и формулировки, касавшейся разоружения и наказания военных преступников.

Тем не менее 27 июля на аудиенции у императора С. Того высказался против того, чтобы отвергнуть этот документ, заявив, что окончательную позицию в этом вопросе следует определить в зависимости от результатов посреднических усилий с использованием в данной роли Советского Союза, которые пока не принесли желаемых плодов. То же мнение в тот же день С. Того высказал на заседании Высшего совета по руководству войной, и против него никто не выступил с какими-либо возражениями.

Но 28 июля под давлением военных премьер-министр К. Судзуки заявил, что правительство решило не реагировать на Потсдамскую декларацию, продемонстрировав к ней свое негативное отношение. (В японской печати, но не в официальных заявлениях его окрестили «мокусацу» — буквально «убить молчанием».)

Американская пресса тотчас же истолковала это как отказ Токио от принятия ультиматума союзников, и это дало «основание» США не отменять приказ об атомной бомбардировке Японии от 25 июля, который в случае недвусмысленного принятия Токио условий Потсдамской декларации теоретически еще мог бы быть отменен.

Дело осложнилось тем, что вслед за этим премьер К. Судзуки пояснил, что «Япония будет решительно вести войну до ее успешного окончания» (в расчете на благоприятное посредничество СССР с учетом того, что он не подписал Потсдамской декларации).

Позднее японские авторы, ссылаясь на действительно имеющееся упомянутое некоторое различие в значении между японским словом «мокусацу» и английским «ignore» («проигнорировать», близком по смыслу к «отказаться (принять)», стали заявлять, что ссылка на «отказ» Токио от ее принятия не может оправдывать атомную бомбардировку Соединенными Штатами Японии, а Советский Союз — за вступление в войну против нее[543]. Действительно, слова «отказ» в официальных заявлениях Токио в самом деле не употреблял и даже продолжал обсуждать вопрос о ее принятии. В конечном счете после настояний С. Того со ссылкой на ужасные последствия атомной бомбардировки авиацией США Хиросимы 8 августа император согласился на условия Потсдамской декларации и поручил премьер-министру К. Судзуки экстренно созвать для принятия соответствующего решения Высший совет по руководству войной. Но его заседание было отложено только потому, что один из его членов отсутствовал «по неотложному делу»[544]. Тем самым Токио, быть может, упустил последний шанс попытаться предотвратить вступление СССР в войну против Японии, так как в тот же день в 23.00 по токийскому времени (в 17.00 по московскому времени) В.М. Молотов, рассеяв надежду Токио на посредничество в окончании войны на Тихом океане, сделал послу Японии в СССР Н. Сато заявление об объявлении ей войны со стороны Советского Союза, в котором, в частности, в качестве одной из причин вступления СССР в войну против нее приводится отказ Токио от принятия Потсдамской декларации и продолжения Японией войны. Но, на наш взгляд, точнее было бы вместо слова «отказ» употребить словосочетание «непринятие» ею этого документа с акцентом, как это и заявил советский нарком, на фактическое продолжение Японией развязанной ею войны на Дальнем Востоке и Тихом океане.

24 июля было проведено совещание начальников штабов СССР, США и Великобритании по вопросам сотрудничества в будущих боевых операциях в войне с Японией.

На этом совещании начальник Генерального штаба Красной армии генерал А.И. Антонов сообщил союзникам, что войска в форсированном порядке перебрасываются на Дальний Восток и сосредоточиваются для начала боевых действий против Японии во второй половине августа, но что точная дата вступления СССР в эти действия прежде всего на территории Маньчжурии, захваченной японцами у Китая, зависит от сроков завершения советско-китайских переговоров о восстановлении прав нашей страны в этом районе на условиях Ялтинского соглашения. При этом, зная о намерениях администрации США настроить китайское руководство на затягивание этих переговоров, А. И. Антонов официально подтвердил, что после победы над Японией советские войска будут выведены из Маньчжурии. Тем самым он побудил военное руководство США, заинтересованное в скорейшем разгроме Квантунской армии, оказать влияние на американскую администрацию с тем, чтобы она вынудила Чан Кайши не противодействовать претворению в жизнь Ялтинского соглашения в соответствии с советскими предложениями. Стороны поставили друг перед другом ряд вопросов. Так, А.И. Антонов поинтересовался, планируют ли США оккупировать Северные Курилы. В ответ на это американский представитель адмирал Э. Кинг заверил его, что США готовы поддерживать линии снабжения СССР, проходящие через данный район, и без такой оккупации, если это будет необходимо с точки зрения советской стороны после ее обращения к США[545].