Читать книгу "Спальня, в которой ты, он и я - Эмма Марс"

Случись что в данных обстоятельствах, я имею в виду, что если бы пришлось заняться любовью в этом лимузине, нам был бы обеспечен полный комфорт. Широкое пространство в ногах позволило бы мне встать на колени между его колен и освободить пенис. Мягкое покачивание, обеспеченное хитроумной подвеской машины, придавало бы плавный ход его члену у меня во рту туда-сюда. Чтобы не слишком раскачиваться на поворотах и чтобы на ухабах он не слишком глубоко проникал мне в горло, я бы покусывала время от времени его головку. В конце, когда бы он достиг оргазма, я бы достала из кармана гигиеническую салфетку и вытерла бы одним движением рот, испачканный спермой.

(Рукописные заметки от 11/06/2009, написано моей рукой.)

– Куда вы меня везете? – сурово спросила я каким-то писклявым голосом, который мне самой не понравился. – В «Отель де Шарм»? Ночей, которые я там провожу, вам уже мало?

– Я бы с удовольствием, поверьте… Но я ничего не делаю без вашей на то доброй воли.

Мне показалось, что он не притворяется, что он в самом деле огорчен тем, что я сомневаюсь в его искренности и добрых намерениях.

– Что-то я до сих пор не замечала, чтобы ваша деликатность вас хоть в чем-то ограничивала.

– Вы ошибаетесь, – возразил он, взяв меня за руку. – Если бы я почувствовал в какой-то момент, что то, что я вам предлагаю, вызывает у вас неприязнь, я бы все прекратил в ту же минуту. Кстати, вы могли в этом убедиться в последнюю ночь. Я же сам прервал сеанс. Я не пытаюсь ни форсировать, ни принуждать вас, Эль. Я всего лишь сопровождаю вас по пути, который вы сами для себя выбрали, по собственной воле.

Поразительная наглость! Чтобы я по собственной воле отправилась в номера «Отеля де Шарм»? Разве не он сделал меня невольной участницей своих жутких вакханалий? Разве не он, используя отвратительный шантаж, склонил меня к участию в этих оргиях?

Как бы подтверждая мои мысли, Луи положил свою руку на мою и крепко сжал ее, потом, словно опомнившись, отпустил меня. На его лице отобразилась внутренняя борьба, которую он силился скрыть, а когда почувствовал мой взгляд, отвернулся в другую сторону, чтобы я не смогла догадаться о его терзаниях.

Я отметила про себя, что мы впервые совершенно открыто разговариваем с ним о тайных встречах в гостиничных номерах «Отеля де Шарм» под присмотром месье Жака. То, что Луи, не стесняясь, затрагивал щекотливую тему, служило признанием его участия в этом заговоре. Наконец он обернулся ко мне, и я увидела следы борьбы на его лице: Луи, известный многим как человек, занимающий в обществе определенное положение, силился одержать верх над Луи заговорщиком и тайным махинатором, но борьба была на равных, никто не хотел уступать.

Я пожалела, что не могу сохранить доказательства и хоть какие-то следы нашего разговора, я не могла даже включить диктофон на мобильнике, чтобы поймать его в ловушку. В карманах моего серого спортивного костюма были только ключи и пакетик с бумажными салфетками.

– Что же нам мешает пойти дальше? А? Кто вам сказал, что в тот вечер я не могла отважиться на большее?

Направленные в мою сторону в состоянии полной готовности, трепещущие под моими пальцами фаллосы всколыхнули память. Мне показалось, что я слышу томные вздохи и хриплое дыхание.

– Просто в тот раз вы были не готовы, Анабель… Пока рано. Есть еще многое, что вы должны узнать прежде, чем мы пойдем дальше.

Он перестал притворяться высокомерным снобом, что упорно старался делать на людях. Настоящий Луи не был ни похотливым угодником, ни заносчивым фанфароном. Запах его одеколона щекотал мне ноздри, но уже не раздражал. Смягчившись и стараясь больше не поддаваться гневу, я спросила:

– То есть сначала мне нужно прочитать то, что вы рекомендовали? Так?

Что там было в начале списка? Ах, да: «Тайные женщины»… Мне следовало воспринимать это как программу к действию? Что-то вроде подготовительного курса на первом этапе обучения? Может быть, Луи планировал поручить эту роль мне? Он хотел сделать из меня в конце обучения тайную женщину, с которой забавлялся бы, как с собственной игрушкой, втайне от своего брата, до тех пор, пока не надоест?

– Да, начать нужно с чтения, но это – далеко не все…

Он не закончил фразу, специально сделав интригующую паузу.

Вместо ответа на мой немой вопрос Луи наклонился к микрофону, позволяющему общаться с водителем, и назвал пункт назначения:

– В Тюильри, пожалуйста.

Двигатель заурчал громче, и ускорение прижало нас к сиденью из мягчайшей кожи. Приятно было ощущать скрытую мощь в послушном движении автомобиля, и я с удовольствием отдалась на волю его уверенного хода, наблюдая краешком глаза за Луи. Он явно нервничал, что-то его смущало. В чем он мог подозревать меня? Чего опасался? Он же сам только что разлучил меня с подругой, сам вмешался в мою жизнь и затеял эту игру, словно от нечего делать.

За окном вместо деревьев парка выросли дома. По замедлению хода и раздающимся звукам клаксонов других автомобилей вокруг нас я поняла, что мы въехали в Париж.

– Видите ли, Эль, невозможно продвигаться вперед в познании самого себя, в понимании своих чувств, не обращая внимания на обстановку, в которую погружено наше тело.

Подобные разглагольствования я не могла расценить иначе, как бессмысленный треп, вроде тех глупостей, которые он назидательным тоном проповедовал во время совещания по оформлению студии: «Разве вы не видите, что наша жизнь пуста и лишена возвышенного?»

Но тембр его голоса, манера произносить слова откликались во мне, касаясь невидимых струн, рождая, как нота ля, благотворную волну, постепенно проникающую в каждый орган, в каждую клеточку тела. Нельзя не признать, что Луи имеет надо мной власть, поскольку какие бы слова он ни произносил, что бы ни говорил, о чем бы ни рассуждал, у меня всегда мурашки бегали по спине.

– А дальше? – я решила притвориться дурочкой, которая не понимает туманных формулировок.

– Осмотритесь вокруг! Вы не увидите ни улицы, ни единой калитки, ни скамейки в городском парке, ни даже простого камня на тротуаре, где бы не остался след сладострастных историй разного рода. Можете быть уверены, что каждое место, каким бы маленьким оно ни было, хранит воспоминание о десятке или сотне поцелуев, жарких объятий и даже оргазмов!

Я, не раздумывая, продолжила его мысль:

– Разумеется! Но также и о слезах, криках о помощи, об убийствах и смерти…

– Вот тут вы глубоко заблуждаетесь, Эль. Конечно, наслаждение сопряжено с мучением, ему нужна небольшая доза страданий, чтобы расцвести, но любовь всегда берет верх над смертью. Слышите, Эль? Всегда!

Эрос и Танатос, стремление к жизни и стремление к смерти – их вечное соперничество за власть над человеческой природой: теоретический базис, заимствованный у Фрейда, в воззрениях Луи был понятен и не нов. Но если австрийский психолог имел в виду напряжение между этими силами, приводящее к психическому равновесию, то Луи пошел дальше, усмотрев в финале борьбы победу радости жизни над страхом смерти. А там, где его тезис вводил в сомнения или смущал, он привлекал исторический опыт и планетарное измерение: