Читать книгу "Оперативный центр. Государственные игры - Том Клэнси"

Байон испепелил взглядом изображение на экране. Мысленно он представил себе Доминика, самодовольно рассевшегося в своем комфортабельном кабинете.

– Но несмотря на всю эмоциональность французов, большинство из нас верит в согласие. В залечивание ран. Вам, американцам, согласие видится, как размахивание белым флагом, но я считаю, что это цивилизованный образ жизни. Доминик лишен всякой цивилизованности. Он попирает законы Франции и Божьи законы. Совесть у Доменика, как и у его отца, сделана из алмаза – ее не поцарапаешь ничем. И я намерен сделать так, чтобы он ответил за свои преступления.

– Я верю в моральные крестовые походы, и я поддержу ваш поход всеми средствами, которые только имеются у моей организации, – заверил Худ. – Но вы так и не сказали, куда мы с вами направимся?

– В Париж, – ответил Байон.

– Я слушаю, – сказал Худ.

– Я намерен арестовать Доминика, конфисковать его документы и компьютерную информацию, а затем уволиться из жандармерии. Адвокаты Доминика позаботятся, чтобы он никогда не пошел под суд. Но пока будет длиться следствие, я обращусь в прессу с перечнем его преступлений. Убийства и акты насилия, которые он совершил или приказывал совершить, неуплаченные налоги, предприятия и собственность, которыми он незаконно завладел, и еще очень многое, что я смог бы раскрыть, останься я на службе у государства.

– Драматический жест, – признал Худ. – Однако, если французские законы хоть чуть-чуть схожи с американскими, вас обвинят в клевете, засудят и четвертуют.

– Все правильно, – подтвердил Байон. – Но суд надо мной превратится в суд над Домиником. И когда он завершится, Доминик лишится доброго имени. С ним будет покончено.

– Впрочем, как и с вами.

– Только с моей карьерой полицейского, – возразил Байон. – Я найду себе другую достойную работу.

– Ваши люди настроены так же, как вы?

– Не совсем, – признался полковник. – Их самоотверженность простирается только в…, как это будет по-английски? Ограничения? Границы?

– Пределах, – подсказал ему Худ.

– Да. – Байон щелкнул пальцами. – В пределах самой операции. Это все, что я прошу и от вас. Если вы мне поможете доказать, чем занимается “Демэн”, если вы дадите мне за что зацепиться, чтобы я смог попасть на предприятие, то мы справимся с Домиником. Хоть сегодня же.

– Достаточно откровенно, – признал Худ. – Так или иначе, но мы туда попадем. Et merci «И благодарю (франц.).», – добавил он.

Байон мрачно поблагодарил в ответ и остался сидеть, не положив трубки, а лишь нажав пальцем на рычажок телефона.

– Хорошие новости? – поинтересовался сержант Маре.

– Прекрасные, – без особого энтузиазма ответил Байон. – У нас будет помощь. К сожалению, от американцев и немца. Рихарда Хаузена.

Сержант издал стон.

– Нам всем можно отправляться по домам. “Ганс” возьмет Доминика голыми руками.

– Посмотрим, – качнул головой Байон. – Мы посмотрим, чего стоит его смелость, когда вокруг нет ни одного репортера, чтобы ею восхищаться.

Он помолчал, а потом с жаром воскликнул, как бы выплескивая запоздалую злость:

– Надо же, американцы и немец!

Минуту спустя он уже звонил старому другу в Департамент по туризму узнать, могут ли там что-то придумать с оформлением гостей по прибытии самолета или ему придется повозиться с местными людоедами в Париже…

Глава 45

Четверг, 18 часов 59 минут, Гамбург, Германия

Пока Худ помогал Столлу собрать его снаряжение, Мартин Ланг позвонил со своего сотового телефона в аэропорт неподалеку от Гамбурга и распорядился, чтобы самолет корпорации был наготове.

Столл затянул молнии на своей заплечной сумке и с обеспокоенным видом обратился к своему директору:

– Возможно, я что-то пропустил из ваших объяснений герру Лангу, – заговорил он, – но скажите мне еще раз, зачем я отправляюсь во Францию?

– Вы отправляетесь для того, чтобы “просвечивать” завод “Демэн” в Тулузе, – ответил Худ.

– Эту часть я себе уяснил, – сказал Столл. – Но ведь кто-то еще должен будет проникнуть внутрь, ведь так? Кто, профессионалы?

Худ перевел взгляд со Столла на Хаузена. Немец стоял в дверном проеме между двумя помещениями, договариваясь по телефону о формальностях для “Лирджет-ЗбА”, принадлежавшего Лангу. Самолет брал на борт двух членов экипажа и шестерых пассажиров, а дальность его полета составляла чуть больше пяти тысяч километров. При средней скорости восемьсот километров в час они должны были прибыть на место, как договаривались.

– Готово, – воскликнул Ланг, отключая телефон. Он сверился со своими часами. – Самолет будет ждать нас в семь тридцать.

Худ все еще наблюдал за Хаузеном, как вдруг ему в голову пришла мысль, которая заставила его похолодеть. Помощник заместителя министра оказался предателем. А что, если помещение офиса прослушивается?

Худ повернул к себе Столла.

– Мэтт, я становлюсь небрежным. Этот парень, помощник Хаузена, Райнер. Он ведь мог оставить здесь “жучка”?

Столл согласно кивнул.

– Вы хотите сказать что-то вроде этого? – Электронщик извлек из кармана рубашки целлофановый пакетик. Внутри виднелся предмет размером чуть больше булавочной головки, который походил на комочек жвачки. – Пока вы отсутствовали, я проверил все помещение. Просто за суетой с этими играми и остальным я забыл вам это сказать.

Худ с облегчением вздохнул и сжал Столла за плечи.

– Мэтт, благослови тебя Господь.

– Не значит ли это, что я могу остаться? – поинтересовался тот.

Худ молча покачал головой.

– Это я так, на всякий случай, – пояснил Столл с безутешным видом.

Компьютерщик отошел в сторонку, а Худ продолжал корить себя за собственный недосмотр. Им предстояло находиться в той потенциально опасной ситуации, когда любой промах может стоить не только успеха операции, но и карьеры, а то и жизни.

Ты должен сосредоточиться на своем деле, повторял себе Пол. Тебе нельзя отвлекаться на Нэнси и на все “если бы да кабы”.

К нему подошла Нэнси.

– Что-то не так? – поинтересовалась она.

– Да, – неуверенно ответил Худ.

– Я вижу, стоишь и клянешь самого себя. – Она улыбнулась. – Я помню это выражение твоего лица.

Вспыхнув, Худ посмотрел в сторону Столла, убедиться, что тот не следит за ними.

– Это нормально, – сказала Нэнси.

– Что нормально? – нетерпеливо спросил Худ. Ему хотелось куда-нибудь деться, нарушить соблазнительную близость.

– Быть человеком. То и дело совершать ошибки или желать того, что тебе не принадлежит. Или даже желать того, что было твоим.