Читать книгу "Божьи воины - Анджей Сапковский"

Гейнче сообразил, что говорит самому себе. Оторвал глаза отпотека на потолке, взглянул на немного побледневшего дьякона.

— Я думаю, — докончил он, — что Рейнмар из Белявывыкарабкается из положения. Думаю, есть шанс, что приведет нас к...

— ...приведет меня к Фогельзангу, — докончил Конрад изОлесьницы, вроцлавский епископ. — Проблема украденной подати — мелочь, мы этотак или иначе решим, как говорится, отложить не значит отменить. НоФогельзанг... Вот если он доберется до Фогельзанга, ха, это будет фокус. АРейневан де Беляу — субъект, надо признаться, все более любопытный... Он можетпривести меня к Фогельзангу.

Епископ допил фужер рейнского вина. С утренней молитвы онсегодня уже выпил, легко сосчитать, три гарнца разных вин. Вино давалоздоровье, изгоняло меланхолию, усиливало потенцию и оберегало от заразы.

— Из того, — проговорил он, наливая себе, — что доносит изОйбина приор Бурхард, следует, что этот Беляу должен быть где-то в районеБолькова, так что надо считать, что через два дня, в воскресенье, nonadieNovembris[164], он доберется до Свидницы. Ха. У меня есть агенты средисвидницких доминиканцев, но боюсь, многие работают на две стороны, то есть наГейнче тоже. Придется послать кого-либо из приближенных... Ха. Я неохотноотсылаю приближенных и телохранителей, мне донесли о готовящемся на меня покушении.Гуситы, разумеется. Эх, показал бы я им, если б поймал тех, из Фогельзанга...Если бы их перетянул на свою сторону, перевербовал, если б они начали работатьна меня... Ха! Ты понимаешь мой план, Биркарт, сын мой?

Стенолаз не ответил. Плотнее запахнул шубу, в комнате былохолодно, дующий от Рыхлебов ветер всеми щелями пробирался внутрь нисскогозамка.

— Понимаешь, — сам себе ответил Конрад. — А значит, поймешьи приказ, который я тебе сейчас даю: оставь Рейневана в покое. А как, кстати,каким чудом он ухитрился сбежать от тебя в Карконошах?

— Чудеса, — то ли лицо Стенолаза дрогнуло, то ли виной томубыло помигивание свечи, — чудеса случаются. Ваше преосвященство сомневается вэтом?

— Конечно. Сомневается, Ибо видело, как их делают. Но невремя для диспутов. Видимо, провидение хотело, чтобы Рейневан от тебя сбежал.Не противься, сын мой, провидению. Отзови с тропы своих псов, своюпрославленную Роту, своих черных всадников. Пусть тихо сидят в Сенсенберге,ждут приказов. Они понадобятся, когда придет время двигать вслед за Рейнмаромде Беляу, мы выследим Фогельзанг. Ты же, Биркарт фон Грелленорт, будешьпостоянно при мне, рядом со мной. Здесь, в Нисе. В отмуховском замке. ВоВроцлаве. Словом, где бы ни случилось мне находиться. Я хочу, чтобы ты былрядом со мной. Всегда и везде. Я же говорил, гуситы охотятся за мной, готовятпокушение на мою жизнь...

Стенолаз кивнул головой. Он прекрасно знал, что «планируемоепокушение» — блеф, его выдумал сам епископ, чтобы иметь повод усилить террор ипреследования. Весьма сомнительной была также проблема связи личности Рейневанаде Беляу с тайной гуситской организацией с криптонимом «Фогельзанг».Действительно, у епископа Конрада были многочисленные собственные источникиинформации, но однако они не всегда вызывали доверие. Слишком часто услужливыедоносчики доносили епископу о том, о чем епископ хотел бы услышать.

— На случай этого покушения, — сказал Стенолаз, — может,будет лучше, если мои всадники...

— Твои всадники, — епископ хватанул кулаком по столу, —должны тихо сидеть в Сенсенберге! Я сказал! Слишком уж много об этих всадникахговорят. Гейнче не спускает глаз с моих рук, он обрадуется, если сможет связатьменя с всадниками, с тобой, с черной магией и колдунами! Уж слишком много о васболтают. Слишком много ходит сплетен!

— Мы постарались, чтобы ходили, — спокойно напомнилСтенолаз. — Чтобы вызывали ужас. В конце концов, это наша совместнаяинициатива, дорогой князь епископ. Я делал то, о чем мы договорились. И то, чтоты лично приказывал мне делать. Ради дела. Ad maiorem Dei gloriam.

— Для дела? — Епископ отхлебнул из фужера, скривился так,словно в фужере была желчь, а не рейнское. — Гуситских шпионов и сторонников,из которых можно было бы выдавить информацию, ты приканчивал, не сморгнувглазом. Для удовольствия. Ради радости убиения. Так что не говори, будто на тобыла Божья воля. Ибо Бог может осерчать.

— Предоставим, — лицо Стенолаза не дрогнуло, — это судуБожиему. А твой приказ я выполню. Мои люди останутся в Сенсенберге.

— Понимаю. Понимаю, сын мой. Они останутся в Сенсенберге. Тыже, если тебе понадобятся люди, подберешь себе кого-нибудь из моих наемников.Если хочешь — бери.

— Благодарствую.

— Я думаю. А теперь — иди. Разве что у тебя есть что-нибудьдля меня.

— Так сложилось, что есть.

— И что же?

— Две вещи. Первая — предостережение. Вторая — просьба.Покорнейшая просьба.

— Я — весь внимание.

— Не надо недооценивать Рейнмара из Белявы, епископ. Ты неверишь в чудеса, насмехаешься над Тайнами, изволишь относиться к магии спрезрительной усмешкой. Не очень-то это мудро, епископ, не очень мудро. MagnaMagia[165] существует, а чудеса случаются. Недавно я виделодно чудо. Рядом с Рейневаном, кстати.

— Правда? И что же такое ты видел?

— Существо, которого не должно быть. Которое не должносуществовать.

— Ха. А ты, сын мой, случаем не глянул ли в зеркало?Стенолаз отвернулся. Епископ, хоть и был доволен удачному злорадству, неулыбался. Перевернул клепсидру — миновала media пох[166], до officiummatutinum[167] оставалось около восьми часов. Самое времяпойти наконец спать, подумал он. Слишком много я работаю. И что с этого имею?Кто это оценит? Папа Мартин, этот паршивец, zum Teufel mit him[168],по-прежнему не желает слышать об архиепископстве для меня. Диоцезия по-прежнемуформально подчиняется Гнезну!

Он повернулся к Стенолазу. Лицо было серьезное.

— Предостережение я понял. Приму во внимание. А просьба? Тычто-то сказал о просьбе?

— Я не знаю, какие у тебя планы, князь. Однако хотел бы,когда придет время, заняться этим Рейневаном... собственноручно. Им и егоспутниками. Хотел бы, чтобы ваше преосвященство мне это пообещало.

— Обещаю, — кивнул головой епископ. — Ты их получишь.

«Если это будет в моих и церкви интересах», — добавил онмысленно.

Стенолаз посмотрел ему в глаза и усмехнулся.