Читать книгу "Завод войны - Нил Эшер"

«Здесь», – решил Цворн.

Казалось весьма вероятным, что Свёрл, в чьих умственных способностях Цворн не сомневался, намеревался вынырнуть в реал либо внутри кольца, либо в непосредственной близости от него, чтобы воспользоваться им как прикрытием. Плотность облака сведет на нет эффект энергетического оружия, а рельсотронные снаряды перегреются, снизят скорость, и толку от них практически не будет. Кроме того, облако ослабит цельность силовых полей, но если Свёрл спроецирует их рядом с кораблем, фактор можно не принимать во внимание. Он, вероятно, не сумеет спрятаться. И хотя Свёрл, конечно, исправит основные повреждения «хамелеонки», укрыть массу корабля все равно будет невозможно – тем более в окружении газа и пыли, негативно влияющих на качество маскировки. Таким образом, вход в кольцо даст Свёрлу и преимущества, и недостатки. Однако это все равно, похоже, наилучший выбор из тех, какие мог бы сделать противник.

Цворн прервал размышления, поскольку из пристройки появился Вром с едой на спине; клешнями он стискивал голову рыбойника, хвост туши волочился сзади по полу.

– Положи сюда, – Цворн махнул клешней, – и подожди.

В желудке глухо заурчало, жирная слюна увлажнила зев. Но отвлекающий фактор разозлил Цворна, пытавшегося сосредоточиться на своем ответе на возможные действия Свёрла. Через корабельную систему он приказал изменить рельсотронные заряды. Из одного рельсотрона он велел изъять керамические снаряды с железными сердечниками, уже приготовленными для стрельбы. Роботы-оружейники заменят их сенсорными зондами, переформатировав под условия кольца; настроены они будут в основном на обнаружение массы. Два других рельсотрона Цворн распорядился зарядить более редкими и более сложными в производстве снарядами из особого сплава. Нагрев от трения их не ослабит. В сущности, если их выпустить под правильным углом, внутренние сердечники расплавятся, создав высокое давление, и сила взрыва после столкновения с редким металлом обшивки корабля Свёрла от этого увеличится.

Изо рта уже капала слюна, увлажняя мандибулы, и Цворн, признав поражение, отвернулся от экранов. Подойдя к рыбойнику, он осмотрел его, припомнив, что должен проверить живых экземпляров и запустить одного в брачный бассейн, чтобы оплодотворенная самка могла отложить туда яйца. Вром шагнул вперед, пощелкивая атомными ножницами, готовый нарезать Цворну обед. Но сама эта идея тотчас возмутила Цворна.

Когда много лет назад две его оставшихся ноги и клешня перестали должным образом функционировать и в конце концов отвалились, он пошел по пути большинства отцов-капитанов. Пренебрегая даже мыслью о новом протезировании, за исключением подсоединения к панцирю гравидвижков, он приказал ближайшему первенцу рубить еду и вкладывать ему в жвала. Однако когда и жвала вдруг перестали работать, состояние прадора потребовало пропускать пищу через особую мясорубку, которая крепилась подо ртом, по трубке подавая фарш в пищевод. И именно это заставило его в итоге передумать. Сперва появились новые протезы-мандибулы, и хотя они ничего не чувствовали, Цворн остался ими доволен и вскоре установил себе протезы клешней. Но первенец все равно резал ему еду. А сейчас, обретя вместе с новыми ногами подвижность, сексуально активный, переполненный гормонами Цворн обнаружил, что потерял склонность к капризам и ему не так уж и хочется, чтобы его обслуживали.

– Уходи, – велел он.

Поза Врома говорила о замешательстве, но, когда Цворн замахнулся клешней, обрушив ее на бок первенца, тот быстро опомнился и удалился. А Цворн полностью сосредоточился на рыбе: потянулся, сомкнул клешню на ее черепе, надавил… Череп треснул и раскололся, бледно-зеленый мозг выплеснулся на пол. Цворн оторвал кусок от головы, сунул его в жвала и принялся жевать. Всего минуту спустя, когда треть рыбы уже исчезла и первый лютый голод был утолен, прадор замедлил темп насыщения и вернулся мыслями к Свёрлу.

С рельсотронами Цворн сделал все, что мог. Теперь – энергетическое оружие. От гранулярных пушек в кольце пыли толку никакого, разве что на близкой дистанции, но можно ведь и повысить их эффективность. Заряжались они обычно алюминиевой пылью, подвешенной в азоте посредством электростатического поля. Однако, добавив тяжелые элементы, сжав магнитную трубку и увеличив энергию выброса, он придаст лучу большую проникающую силу. Обычно в космических боях так не делалось, поскольку в определенный момент затраты энергии перевешивали конечный результат.

Размышляя, какие именно тяжелые элементы из доступных ему добавить, Цворн вдруг понял, что может немедленно приступить к действиям. И для этого не придется горбиться над пультом – с форсом он способен сделать что угодно и из любого места. Застыв со свисавшим изо рта огромным куском – вроде бы почки, – Цворн понял, насколько негибким и ограниченным был его разум. Давным-давно следовало бы осознать это. Он дожевал рыбу и мысленно запустил требовавшиеся гранулярным пушкам изменения.

Остальное оружие… С атомными и химическими бомбами, ракетами и минами много не сотворишь. К тому же они слишком медленные для битвы противников, находящихся в сотнях тысяч километров друг от друга. Они потребуются потом, когда корабль Свёрла уже будет выведен из строя. А чтобы вскрыть жестянку и добраться до святилища Свёрла, пригодятся лучевики. Доедая хвост рыбойника, Цворн перебирал в уме прочие возможные приготовления, но оставалось только немного скорректировать спектр антиорудийных лазеров, чтобы лучи не слишком рассеивались в газопылевом кольце.

Что ж, он закончил: корабль в полной боевой готовности, рыбойник съеден. Цворн отступил от липкого месива на полу, уже кишевшего корабельными вшами, и повернулся к пультам. До встречи со Свёрлом оставалось немало времени, и он принялся размышлять, чем бы его заполнить – может, переварив пищу, еще разок заглянуть в бассейн? Но вдруг Цворн почувствовал ужасную усталость, и зрение на миг помутилось.

Что такое?

Тело точно налилось свинцом, прадор еле-еле сделал пару шагов к пультам; внутри рос плотный горячий шар, как будто кто-то собрал и скомкал все его органы. Коитус-зажим затрясся, анус вдруг открылся, и на пол выплеснулись ярко-желтые экскременты. Цворн попятился прочь от лужи к выступающему из стены очистному порту, продолжая пачкать пол жидким калом. Когда же он навис над отверстием, анус резко закрылся. В молодости такого с ним ни разу не случалось. Может, только позже, во время болезни, после того как он потерял конечности…

Цворн отошел от порта, но не слишком далеко, потому что плотный ком внутри обернулся страшной, раздиравшей органы болью. Он чувствовал огромную усталость, он терял нити мыслей, форс отвечал на запросы разума бесполезной информацией и старыми воспоминаниями. Цворн огляделся. Что там насчет оружия? Что он делает? Забыв об очистном порте, он подтащился к пультам и уставился на ряд шестигранных экранов. На них прокручивалась всякая чепуха – тоже откликаясь на его ментальное замешательство. Внезапно Цворна перекосило от резкого спазма, мандибулы взлетели, вытянувшись вперед. За первой судорогой последовали вторая и третья, из глотки потоком хлынула слюна, а потом мощный фонтан полупереваренной рыбы и зеленой желчи забрызгал все экраны. Куски пищи шлепались на пол, жижа текла на пульт, заливаясь в отверстия управления. Цворн попятился, содрогаясь от новых конвульсий, опустил переднюю часть тела, уложив ротовые органы на пол, извергая из горящей глотки зеленую желчь. Острая боль внутри чуть отпустила, желтые фекалии капали из полуоткрытого ануса.