Читать книгу "Ритм-секция - Марк Бернелл"

Петра подавила в себе желание возразить.

– Неужели?

Фрэнк кивнул:

– Ему показалось, что ты постоянно уходила от ответов на его вопросы.

– Может быть, но ты ведь сам знаешь, в чем дело. Будь я учительницей или врачом, я наверняка была бы откровеннее. Но он – аналитик из Сити, я же плохо его знаю и должна тщательно следить за тем, что говорю. Информация – это валюта.

– Ему показалось, что твоя осторожность распространялась и на личные вопросы.

– Очень может быть. Я не настолько хорошо его знаю, чтобы обсуждать с ним личные вещи.

Пройдя мимо американского посольства на Гросвенор-сквер, они зашагали по Саут-Одли-стрит. Вскоре молчание сделалось невыносимым. Петра не выдержала первой.

– В чем дело? – спросила она. – О чем ты думаешь, Фрэнк?

– Неважно.

Ответ больно задел ее. Она остановилась и заставила его посмотреть ей в глаза.

– Очень даже важно.

– Неправда, – заупрямился он. – Совершенно не важно.

Но Петра отказывалась сдаваться.

– Попробую угадать. Ты согласен с ним. Ты считаешь меня скрытной и осторожной.

Было видно, что сначала он хотел возразить, но затем все-таки сдался.

– Если честно, то да.

У нее не нашлось, что на это ответить. Внезапно она почувствовала себя круглой идиоткой. Как говорится, сама напросилась. Но Фрэнк тотчас предложил ей выход.

– Но это не проблема.

Ее тотчас пронзила смесь гнева и паники.

– А по-моему, проблема, и какая! Ты считаешь, что я от тебя что-то утаиваю?

– Я просто считаю, что ты не торопишься рассказать мне все. Только и всего. Я не в обиде. Это твое право.

Петра поймала себя на том, что ее трясет.

– У всех есть свои секреты, Фрэнк.

– Знаю.

– Даже у тебя. Их просто не может не быть.

– Конечно, есть.

Внезапно в ней как будто что-то лопнуло – некая струна в ее сердце. Слова сорвались с губ прежде, чем она успела остановить их:

– В таком случае не надо вести себя как гребаный лицемер!

– Тебе так кажется.

По идее, его улыбка была призвана загладить их ссору. Петра же восприняла ее как снисходительную, что разъярило ее еще больше.

– По-твоему, это смешно?

– По-моему, ты принимаешь все слишком близко к сердцу.

– Я не обязана ничего тебе про себя рассказывать. Я вообще не обязана ничего тебе говорить!

Мимо них прошла пара. Они пристально посмотрели на Петру. Та в свою очередь одарила их таким колючим взглядом, что они поспешили отвести глаза.

– Марина, что с тобой? – спросил Фрэнк.

Молчание длилось ровно столько, чтобы она остыла. Внезапно гнев как рукой сняло. Петра вновь была спокойна. Сделав несколько глубоких вдохов, она зарылась лицом в ладони. Почувствовала, как ей на плечи легли руки Фрэнка; его спокойствие как будто перетекало через них в нее. Что расстроило ее еще больше.

– Всё в порядке, – сказал он. – Я же сказал тебе, это неважно.

* * *

Утро встретило ее стальным небом, изливающим потоки дождя. Когда Петра вошла в кухню, Фрэнк стоял у окна, выходившего на Кларджесс-стрит, с кружкой кофе в руке. Интересно, давно ли он встал? Когда она проснулась, кровать уже была пуста.

– Доброе утро, – сказала она.

Он обернулся:

– Марина, по поводу вчерашнего вечера…

– Прекрати, Фрэнк, – перебила она его, скорее стыдясь самой себя, нежели сердясь на него. – Прошу тебя, не надо.

Он поднял руку.

– Хорошо. Но кое-что я все-таки скажу. После чего на время попытаюсь не вспоминать.

– Что?

– Мне необязательно все знать о тебе. Возможно, даже лучше, если я чего-то не знаю. Ты мне небезразлична. Именно ты, а не твое прошлое, твоя работа или что-то еще.

Накануне они вернулись домой в напряженном молчании. Перед тем как уснуть, в темноте занялись любовью, не обменявшись при этом ни единым словом. Проснувшись одна, Петра мысленно прокрутила события вчерашнего вечера и поморщилась. Отсутствие Фрэнка тоже не сулило ничего хорошего. Она быстро натянула старые спортивные брюки и толстый черный свитер с вытянутыми рукавами, закрывавшими ей даже кончики пальцев. После чего выползла на поиски Фрэнка. Интересно, в каком он сегодня настроении?

– Если у тебя есть причины что-то скрывать, то ничего страшного. Пусть так и будет. Возможно, ты что-то расскажешь мне в будущем, а может, и нет. Но давай сейчас не будем создавать проблем. Договорились?

Слов у нее не нашлось. Она пересекла кухню и, обняв его за шею, впилась в губы. На его языке оставался привкус кофе.

* * *

Они поцеловались. Петра ощутила на его языке вкус никотина.

– Я скучал по тебе, – сказал Серра.

Она подавила свою инстинктивную реакцию.

– Я тоже.

Он поцеловал ее снова. Его пальцы уже возились с пуговицами на ее рубашке. Она пожалела, что не надела что-то другое.

– Я здесь только ради этого? – резко спросила Петра.

– А ты рассердишься, если я скажу «да»?

– Да, я рассержусь.

– В таком случае нет, – ответил он и, взяв ее за руку, повел в спальню.

Пять часов назад, в Лондоне, она занималась любовью с Фрэнком. И вот теперь, в квартире на рю де Риволи, в ее соски жадно впивается рот Серра, его губы скользят по ее животу все ниже и ниже, пока не находят то, что искали, у нее между ног. Петра закрыла глаза и постаралась вспомнить свою старую роль.

Спустя полчаса они уже сидели в гостиной. Серра пил вино, Петра – колу. Она даже не пошла в душ – ей хотелось поскорее одеться, – о чем теперь жалела. Ощущая себя оскверненной. Телом и душой.

– Расскажи мне про Халила, – сказала Петра.

– С чего это вдруг?

– Мне любопытно. Для всех он лишь имя, и ничего больше.

– Как и ты.

– Но не для тебя. Кто он? Что тебе о нем известно?

Серра пожал плечами:

– Только то, что мне сказали. Ничто из этого не исходит от него самого.

– Но ты ведь знаешь его лучше, чем другие, не так ли?

– Конечно, но это вовсе не значит, что все из этого верно.

– Отлично понимаю.

Серра чиркнул спичкой и закурил сигарету.

– Насколько мне известно, Халил, по всей видимости, родился в Кувейте в шестьдесят шестом году. Его отцом, возможно, был Мохаммед Халид Махмуд, инженер, родом из Белуджистана, что в Пакистане. Мать предположительно была палестинкой. Полное имя Халила до сих пор никому не известно. Если же, однако, это и вправду его родители, то его детство прошло в районе Фахахиль, рабочем пригороде столицы с большой долей выходцев из Палестины. В восемьдесят шестом году Мохаммед Халид Махмуд вернулся в Пакистан, где обосновался в приграничном Пешаваре, на северо-западе страны. К тому времени, как тебе наверняка известно, Пешавар превратился в стратегическую площадку для моджахедов, которые вели войну против советских войск по ту сторону границы в Афганистане. Не исключено, что опыт жизни в Эль-Кувейте и Пешаваре послужил Халиду основой того, кем он впоследствии стал.