Читать книгу "Эльминстер в Миф Дранноре - Эд Гринвуд"

- Собираешься куда-то, молодой предатель?

Насмешливые слова лязгнули в голове Старима громче звона королевского меча, и Лломбаэрт обнаружил, что не может двинуться с места, не может отвести глаз от мрачного старого мага. Волшебник стоял к нему лицом в самом центре зала, среди беснующихся воинов Старима и эльфийской крови, запятнавшей блестящий когда-то мозаичный пол Палаты Суда.

- Прочь… прочь… из моей головы! - зарычал Маска, отчаянно призывая на помощь свою волю.

С таким же успехом он мог бы пытаться сдвинуть самое старое и сумрачное дерево. Митантар держал его крепко и улыбался, обещая смерть.

- Спускайся вниз и корми червей, никчемный Старим. Пади побежденным и не тревожь больше прекрасный Кормантор.

Это мрачное проклятие еще звучало в голове Лломбаэрта Старима, когда Элтаргрим Иритил, коронель Кормантора, стремительным рывком прорвался мимо последнего отшатнувшегося от него воина Старима и оттолкнул пылающим клинком рычащий двуручный меч.

Два лезвия при столкновении вспыхнули огнем, и оба ударили в защитную мантию Маски, пробив в ней брешь.

Вместе с попавшим на него пламенем, более ужасным, чем все, что он когда-либо раньше испытывал, лорд спикер дома Старима ощутил, как клинок коронеля скользнул в его левый бок, пронзил сердце и ударил по правой руке, отрубив от тела. Последнее, что он чувствовал, когда когтистые лапы тьмы уже настигли его и потащили вниз, в холодную и ждущую пасть, был противный зуд. Зуд в том месте, куда под ребрами уперлась рукоятка Клыка Кормантора.

- Это всего только царапина, у него только… проклятый старый маг все еще наблюдает и улыбается… уберите его… уничтожьте его… пусть он…

С этими воплями Лломбаэрт Старим, ни с кем не попрощавшись, покинул Фэйрун.

- Старим умер, - горько сказал Флардрин, увидев, что эльф в маске упал и исчез из виду. Он отвернулся от магического кристалла, не пожелав даже посмотреть, как заклинание Сиринши потоком ярких звезд пронеслось мимо человека и полуэльфа. Звезды дождем пролились на остатки предательской армии, все еще сражавшейся за победу, - армии слишком немногочисленной, слишком слабой и слишком медлительной, чтобы взять верх, что бы теперь ни произошло.

Другие Старимы, дрожа и бледнея, с недоверием смотрели в пылающую сферу, висевшую в воздухе над Водоемом Зачарованной Воды. Слезы бежали по их щекам и подбородкам, но они были старше Флардрина и не могли позволить себе отвернуться. Самое меньшее, что обязаны сделать те, кто носит драконов Старима, - это досмотреть до конца, запомнить все, что произойдет, и отомстить, когда придет время. Это просто их долг.

- Убит, лорд спикер дома Старима убит коронелем в его собственном Суде! Трон королевства дал пощечину всем Старикам, вот что это такое! - прошипел один из старших Старимов. Его нос и уши дрожали от гнева.

Глаза другого старейшины Старимов - леди, такой старой, что у нее выпали почти все волосы (их остатки прикрывала теперь диадема с драгоценными камнями), - поочередно блеснули в сторону каждого члена оскорбленного семейства эльфов.

Она вздохнула и печально сказала:

- Вот уж не думала, что доживу до того дня, когда эльф дома Старимов, даже такой непомерно спесивый дурак, будет стоять в Суде и угрожать правителю Кормантора. Да еще открыто нападет на него, с заклинаниями, и втянет народ Суда в это кровопролитие!

- Успокойтесь, сестра,- пробормотал еще один Старим, хотя у самого дрожали губы от сдерживаемых слез.

- Вы видели? - внезапно разнеслось эхо под стропилами, когда в дальнем конце комнаты распахнулась и грохнула об стену дверь. - Это означает войну! К заклинаниям! Проклятие Солонора на ваши трясущиеся колени! К заклинаниям! Мы должны поспеть в Суд, пока этот убийца Иритил не удрал!

- Перестань, Маэраддит, - попытался остудить его широкоплечий эльф, сидевший ближе всех к сфере.

Молодой эльф его не услышал:

- Шевелитесь! Почему вы робеете, старейшины! Эй вы, где ваша гордость? Нашему лорду спикеру пустили кровь, а вы тут стоите наблюдаете! Что…

- Я сказал, хватит, Маэраддит! - снова и так же сдержанно, как до того, произнес сидевший эльф. Взбешенный юноша замолк на полуслове и опустил глаза, чтобы не видеть этих спокойных лиц, каждое из которых несло на себе следы собственного горя и потрясения.

Старший архимаг дома Старима снисходительно оглядел молодого эльфа:

- Бывают дни, когда можно погибнуть ни за что, бессмысленно, - сказал Улдрейн Старим своему дрожащему от ярости юному родственнику, - и Лломбаэрт использовал - еще как использовал! - такой день. Нам повезет, если на дом Старима не объявят охоту и не убьют нас всех до последнего. Придержи свой гнев, Маэраддит. Если еще и ты выкинешь свою жизнь, после всех потерь в той палате, - он слегка кивнул в сторону сферы, в недрах которой все еще продолжалась битва, ~ то будешь дураком, а не героем.

- Но, старший лорд, как вы можете такое говорить? - запротестовал Маэраддит, махнув рукой на сферу. - Неужели вы так же малодушны, как остальные из этих…

- Ты говоришь,- с неожиданным металлом в голосе прервал его Улдрейн, - о старших. О Старимах. Нас уважали и чествовали, когда родитель твоего родителя был еще младенцем. Даже когда он хныкал или плакал, то и тогда не вызывал у меня такого отвращения, какое сейчас вызывает твоя ребячливость.

Молодой воин уставился на него с подлинным изумлением. Глаза архимага смотрели прямо в его глаза, как два копья-близнеца: остро и беспощадно. Улдрейн жестом указал на свои ноги, и Маэраддит, проглотив комок в горле, опустился на колени.

Самый могущественный архимаг дома Старима смотрел на него сверху вниз:

- Да, ты действительно ошеломлен и разгневан тем, что погиб один из наших. Но твоя ярость должна быть направлена на то, что Лломбаэрт посмел вовлечь в свое предательство весь дом Старима. Одно дело - выступать против недальновидности коронеля, совершенно другое - нападать и обвинять правителя Кормантора перед всем его Судом. Я стыжусь. Все родственники, которых ты считаешь малодушными, и горюют, и стыдятся, и потрясены, Кроме того, они еще и втрое достойнее тебя, поскольку знают, что корманторец - благородный корманторский эльф из Старимов - всегда держит себя в узде и никогда не предаст честь и славу этого большого семейства. Поступить так, как поступил Лломбаэрт,- это значит наплевать на имя семьи, которое ты так горячо защищаешь, значит запятнать имена и память всех своих предков.

Теперь Маэраддит был бледен, и слезы блестели у него на глазах.

- Если бы я был жесток, - продолжал Улдрейн, - я поделился бы с тобой некоторыми воспоминаниями, которых ты никогда не слышал. Ты утонул бы в их тщеславии и печалях. Наше семейство имеет огромный вес, но ты еще слишком молод и глуп, чтобы понять, какие это налагает обязательства. Не говори мне о войне, не призывай к заклинаниям, Маэраддит.

Молодой Старим ударился в слезы, а старый эльф-маг вдруг поднялся из кресла и опустился на колени рядом с рыдающим Маэраддитом, обхватив его, словно старым железом, по-старчески трясущимися руками: