Читать книгу "Поступки во имя любви - Роушин Мини"

Мег вернулась и протянула ей купюру в пятьдесят евро.

– Твоя первая зарплата, – объяснила она.

– Ой, нет, – Кармел попятилась. – Я еще не начала работать.

– Бери, – Мег вложила деньги ей в руку. – Я не хочу чувствовать себя так, будто я тебя эксплуатировала. Бери же, я настаиваю.

По дороге домой (домой!) Кармел купила шариковую ручку и тетрадь, маленький пакетик желейных конфет для Барри, пакетик семян турецкой гвоздики, пакет картошки, турнепс, курицу и маленькую бутылочку виски. Она видела виски у задней стенки кухонного шкафчика, поэтому знала, какой сорт пьет Майкл.

Они дошли до дома, и Кармел остановилась у калитки. Барри посмотрел на нее.

– Подожди секунду, – попросила она и посмотрела на фасад из красного кирпича, на место, где они теперь жили. Дом семнадцать, Спрингфилд-Гроув. Дом, в котором вырос Этан.

– Вот что я тебе скажу, – обратилась она к сыну, – давай быстренько съедим ленч, а потом пойдем к дедушке в магазин. ОК? Я должна кое-что сказать ему.

Ее просто распирало от новостей. Она должна была рассказать ему. Ей не терпелось увидеть его лицо, когда она ему скажет. Ей хотелось, чтобы он радовался тому, что взял их к себе, что она мать его внука.

* * *

Первой, кого увидела Одри, войдя в гостиную Полины, была молодая женщина, регулярно навещавшая мать и сына, та самая, кого Полина помогала растить после смерти матери. Она в одиночестве стояла у окна, прислонившись к радиатору отопления, сложив руки на груди, и смотрела на оранжевый ковер с рисунком из мелких коричневых звездочек.

В маленькой гостиной Полины собрались ее соседи и друзья, зашедшие к ней по дороге домой после того, как тело Кевина перевезли из больничного морга в церковь. Они стояли или сидели на ручках кресел, держа в руках чашки, стаканы и тарелки. В комнате повис густой аромат духов, кофе и сваренных вкрутую яиц и стоял гул от приглушенных разговоров. Молодая женщина держалась поодаль, темные волосы занавесили ее лицо.

Одри двигалась по комнате, держа в руках самый большой заварочный чайник Полины, и доливала чай в чашки. Она подошла к девушке:

– Горяченького подлить?

Та на мгновение подняла голову, и Одри заметила темные тени под карими глазами.

– Нет… спасибо.

Она никак не дала понять, что узнала Одри. Ее чашка стояла возле ее ног на ковре, и она едва притронулась к чаю, успевшему покрыться тонкой пленкой. Одри поставила чайник на подоконник и прислонилась к стене, обе молчали.

– Кевин был для меня вторым старшим братом, – наконец сказала женщина, ее голос был чуть громче шепота, поэтому Одри пришлось наклонить к ней голову, чтобы расслышать. – Он всегда был добр ко мне. Научил завязывать шнурки как раз перед тем, как я пошла в школу. Я не понимала, что он не такой, как все. Я считала его замечательным, – она замолчала и покачала головой. – Это так несправедливо.

Одри промолчала. В дальнем углу комнаты кто-то рассмеялся было и резко замолчал.

– Как Полина? – спросила женщина, поднимая голову, чтобы посмотреть на Одри. – Я не могу даже поговорить с ней как следует, столько народа…

Полина была на кухне в окружении Сью, ее семьи и тех, кто пришел выразить соболезнования.

– Она справляется, – ответила Одри и почувствовала, насколько жалко это прозвучало. Как можно справляться, если ты только что потеряла единственного ребенка?

Оказалось, что Кевин умер от обширного инфаркта. Полина держалась стоически, спокойно кивала людям, которые пожимали ей руку и говорили, как они сожалеют.

– Это несправедливо, – повторила женщина все еще тихим, но теперь настойчивым голосом. – Господи, ну почему именно Кевин? Где во всем этом смысл? – Она потерла лицо. – Иногда я просто… – ее голос дрогнул и прервался, она снова опустила голову и тяжело дышала.

– Я понимаю, – негромко сказала Одри, нерешительно дотрагиваясь до ее руки. – В этом нет никакого смысла.

– Мой брат умер несколько лет назад, – женщина произнесла это так тихо, что Одри едва расслышала ее. – Ему было двадцать четыре.

– О, мне так…

– Как несправедливо вот так взять и забрать чью-то жизнь. Какой бог делает это? Этан не заслужил этого, да и Кевин тоже.

– Да.

– Я во всем винила отца, – продолжала женщина, разговаривая как будто сама с собой. – В смерти Этана, я хочу сказать. Думаю, я все еще считаю его виноватым, но… – Она опять замолчала и извиняющимся взглядом посмотрела на Одри: – Простите, мне не следовало всего этого говорить, ведь мы едва знакомы.

– Я Одри, – она протянула руку, и женщина пожала ее.

– Вэл, – ответила она. – Я знаю ваше имя, Полина часто упоминала вас. Вы были добры к Кевину, – Одри запротестовала было, но женщина продолжала: – Да, вы были добры к нему. И Полина была вам очень благодарна. Она говорила, что он обычно болтал с вами через живую изгородь.

На глаза Одри навернулись слезы, она торопливо выудила из рукава смятый бумажный платочек и прижала к лицу.

– Это так, – прошептала она.

– Простите, – сказала Вэл.

– Нет-нет, что вы. – Одри высморкалась и оттолкнулась от стены, запихивая скомканный платок в рукав. – Что ж, – она взяла чайник и попыталась улыбнуться. – Пожалуй, мне пора заняться делом. Рада была наконец с вами познакомиться.

Она вышла из комнаты так быстро, как только позволяла толпа, поставила чайник на рабочий стол в кухне и сразу вышла через заднюю дверь, надеясь, что никто этого не заметит. Она вдохнула ночной воздух, наслаждаясь его морозной свежестью. Зима была не за горами.

Одри подошла к живой изгороди, разделявшей их с Полиной сады, и встала там, где обычно стоял Кевин. Она вцепилась в зеленые ветки, нагнулась к ним и позволила слезам катиться по щекам.

Вэл права, это несправедливо. Бессмысленно, трагично и несправедливо. Она рыдала шумно, взахлеб, уткнувшись лицом в живую изгородь, возле которой так часто стоял Кевин. Одри не замечала холода, перед ее внутренним взором стояло его красивое лицо так и не повзрослевшего ребенка.

Когда слезы у нее закончились, рыдания стихли, Одри подняла голову и сделала глубокий вдох, пытаясь выровнять дыхание. Она снова полезла за бумажным носовым платком, хотя он был уже в таком состоянии, что ничем не помог бы ей, когда позади нее открылась дверь кухни.

Не может быть, чтобы это был тот человек, о котором она подумала. Это кто-то похожий на него. Мужчина повернул к ней голову, скорее всего, услышав ее прерывистое дыхание, и Одри увидела, что это действительно он. Она постаралась взять себя в руки, пока он шел к ней. Но он, вероятно, увидел достаточно, несмотря на темноту, чтобы понять, в каком она состоянии. Он молча сунул руку в нагрудный карман пиджака и подал ей большой белый носовой платок.