Читать книгу "Боги Лесного Заволжья. Путешествие по старым русским рубежам - Николай Морохин"

Они пасут скот на мокрых склонах, не чувствуя, как плывёт, ползёт под копытами земля. Они прогоняют стада через маленькие речки, превращая их в чёрную жижу и словно бы не замечая в них той самой воды, которой мистически поклоняются у родника.

В татарских сёлах обычно негде искупаться, но это никого не расстраивает. Да и само купание, кажется, воспринимается ими как действие, граничащее с нарушением всяких норм приличия – здесь не было принято при ком-то раздеваться даже до определённых пределов. Впрочем, пожилой уже человек рассказывал мне: был летом один особый день. Его по-своему отмечали юноши. В такой день два близких друга могли уединиться в бане. Там они обливали один другого водой. И это было большое событие для них. Вероятно, так исполнялся (с пониманием того, что происходит или без него) древний ритуал. А настоящий мощный ритуал, толкающий жизнь вперёд, никогда не должен укладываться в рамки обыденного, разрешённого в привычном быту. В этот день они видели друг друга нагими и не могли не замечать того, что взрослеют. Вода, драгоценная, вечная и могучая, текла по их телам не просто так – она дарила им новую, неведомую ещё силу.

Они помнят о древней каменистой степи, где проносились прекрасные кони их предков – помнят, совершенно забыв эту степь. И это словно переселение душ, словно рассказы о людях, способных вдруг легко, до последней подробности воспроизвести неизвестные им вроде бы события и слова, знающие до мелочей чужой дом, где не были ни разу.

Их душа ещё там. И мне легко представить, как похорошеет и осветится изнутри смуглое лицо этого темноволосого татарского парня, ожидающего рядом со мной в Петряксах утренний «пазик» на Пильну, – как оно осветится, если он увидит за окошком поезда дальнего следования казахские степи с россыпями горячих камней, с завораживающим простором, с тёплым ветром, с широкой неподвижной птицей, которая его ловит где-то в вышине.

* * *

Кэрэмэт. Сегодня я слышу это слово таким.

Я рылся в словарях, пытаясь постичь его изначальный смысл, определить, кому оно принадлежало.

И ответ нашёл.

Оно – из арабского языка. Лингвисты давно заметили: смысл слова организуют в основном согласные звуки. В арабском же гласные совершенно безразличны для понимания сказанного.

Сочетание согласных «к-р-м» обозначает чудо, что-то необъяснимое, не укладывающееся в обыденное понимание вещей.

Арабские слова пришли к нам в Поволжье вместе с исламом. А его в Х веке приняла Волжская Булгария. Это государство искало союзников, с которыми вместе могло бы противостоять Хазарии, и нашло их в далёком Багдаде.

Булгары были новосёлами в Поволжье – не прошло к тому времени и трёх веков, как они пришли в этот край из предгорий Кавказа. Мир поволжских народов – вроде бы простой, лежащий на ладони – при первом же близком знакомстве поражал провалами в запредельное. Незнакомые боги, духи стихий, странные, не находившие объяснения события – всё это должно было найти название. И название нашлось – тоже чужое, из Корана, и уже этим самым освящённое. Слово, подслушанное у важных соседей, гордых своим единоверием с великими народами, так и осталось здесь. Оно на много веков пережило тот народ, который его принёс сюда.

Керемет, чудо… Познать его – это и заглянуть в то горнило тысячелетий, где выплавлялись, обретали новые понятные нам черты и народы, и само время, это и заглянуть в будущее: известно, что будущее начинается задолго до сегодняшнего дня.

* * *

Да, мы живём на этом самом сломе времён, когда кажется, что уложившееся, стабильное должно быть оставлено как архаичное, бесполезное. А что будет вместо? Что предложат миру после конца времени?

Но медлительное время не кончается: оно идёт, плавно омывая старый камень Траташ. Оно как чудодейственная вода омывает большой мир и делает его взрослым и сильным.

И это означает, что Вечность – в самом разгаре.

* * *

Знаем мы вас, как вы плохо играете!

И Керемет берёт в руки шашки, а по лицу его я понимаю, что партия моя будет проиграна. Да собственно я знаю пока самые азы – не больше. Я только-только подступился к правилам игры. Я чужой.

И допустили меня пока – вместе с моим другом Дмитрием, с которым мы делили дороги, – только увидеть эту исчезнувшую деревню. Хорошенько её рассмотреть, чтобы не осталось сомнений, что она есть на самом деле.

Старые боги не умерли вместе с теми, кто знал их по именам: они живы и, как раньше берегут наши здешние реки, леса и деревья. Наш язык непонятен им. Но они мучительно всматриваются в выражения наших лиц, вслушиваются в наши интонации и чувствуют, что нас волнует, о чём мы говорим. Больше всего они страдают от того, что большинство из нас не догадывается об их существовании и даже не подозревает: рядом есть существа, желающие им добра, стремящиеся быть услышанными.

В эту сырую осеннюю полночь, когда дописываются эти строки, мне кажется: я понимаю, что хочет прошлое.

Оно хочет, чтобы мы знали: оно не было, а есть. И оттуда, из своего четвёртого измерения оно шлёт нам силы и разум – вопреки нашей глухоте, вопреки нашему учёному снобизму и всезнайству.

2001–2016

Нижний Новгород