Читать книгу "Великолепная страсть - Стефани Блейк"

Есть молодой член парламента, яростный противник нашего общества. Я имела сомнительное удовольствие встретить его недавно на собрании во Фри-трейд-холле во время прохождения билля, посвященного правам женщин…»

Большинство членов Общественно-политического союза женщин были одеты в непрезентабельные коричневые платья с юбками, зауженными книзу, высокие башмаки на пуговицах и круглые шляпки без полей, сидевшие на головах женщин чопорно. Когда Майру упрекали более аскетичные члены союза за ее кокетливый наряд, она давала им отпор вежливо, но твердо:

– Я решительно отказываюсь носить униформу, ведь наше дело ставит целью избавление от конформизма любого толка, навязываемого женщинам мужчинами. Для женщин пагубно стремиться выглядеть тем, чем они не являются, а именно мужчинами. Я горжусь своей принадлежностью к женщинам, своей женственностью, и моя женственность выигрывает, а не теряет от равенства полов.

С лукавым видом она толкнула под локоть Сильвию Пенкхёрст.

– Знаете, что говорят французы о женщинах и мужчинах: Vive la difference![30]

На собрание во Фри-трейд-холле Майра надела платье из крепа с широкой юбкой и ярким широким поясом. Юбка ярусами нисходила к ногам и при ходьбе издавала шуршание. Волосы ее были перевязаны сзади зеленой лентой.

Когда женщины вышли из своих экипажей, они были встречены шипением и свистом буйной толпы мужчин, бесновавшихся позади полицейского заслона. Многие из членов союза были потрясены обрушившейся на них яростью. Но Майра шла с высоко поднятой головой и смотрела с презрением и отвращением на разбушевавшихся представителей мужского пола и с гордым видом дошла до главного входа. Несшиеся вслед ей и остальным женщинам оскорбления звучали грубо и грязно:

– Анархистки!

– Шлюхи!

– Лесбиянки!

Оказавшись внутри, в холле, Эммелина попыталась успокоить дрогнувшие ряды своих товарок по оружию:

– Не поддавайтесь им, леди! Они скорее достойны жалости, чем презрения. Разве вы не видите, что происходит? Появление на общественной арене женщин в качестве равноправных партнеров страшит мужскую часть человечества. Эта толпа, собравшаяся снаружи, состоит из слабаков и трусов. Но они в меньшинстве. Большинство мужчин, несмотря на некоторое беспокойство и неодобрение идеи женского равноправия, достаточно разумны и обладают ясностью мышления. Они примирятся с нашим равноправием и со временем, возможно, даже одобрят его. Подумайте только о том, от какого груза ответственности избавятся мужчины, когда борющийся за жизнь и заработки отец семейства найдет в лице своей жены личность, способную помочь ему зарабатывать деньги и вносить свой вклад в семейный бюджет. Не волнуйтесь! Мы добьемся своего!

Члены центрального комитета Общественно-политического союза женщин расположились на стульях, поставленных полукругом на сцене главного холла. Кроме сэра Эдварда Грея и двух других членов палаты лордов, на собрании присутствовал еще член палаты общин, привлекательный рано располневший молодой мужчина с суровым и задумчивым лицом, внимательно разглядывавший «восставших женщин», как он назвал воинствующих дам. Его имя было Уинстон Черчилль.

Когда первый оратор миссис Пенкхёрст обратилась к собранию, с галереи послышалось громкое улюлюканье:

– Вы чертовы революционерки – вот вы кто!

– Бесстыжие смутьянки, штурмующие парламент!

– Мы заимствовали кое-что от вас и создали организацию по вашему образцу! – закричала она перебивавшим ее мужчинам. – Вы забыли, как парламент и пресса шельмовали объединения марксистов?

Плотного сложения неряшливый мужчина в переднем ряду встал и погрозил кулаком женщинам:

– Вы называете себя суфражистками! А на самом деле вы принадлежите к касте неприкасаемых! Вы хотите лишить мужчин возможности честно зарабатывать на хлеб и молоко для своих детей.

Майра Тэйлор поднялась с места и направилась к краю сцены. Она уставилась на говорившего и смотрела на него ледяным взглядом до тех пор, пока он не опустил глаза. Потом спросила:

– Чем вы занимаетесь, добрый человек?

Мужчина начал переминаться с ноги на ногу, принялся почесывать свои усики и наконец ответил совсем тихо, и голос его звучал мрачно и подавленно:

– Я мусорщик!

– Значит, вы убираете грязь и мусор!

Она обвела взглядом собравшихся на галерее мужчин и улыбнулась этому злобному сброду.

– Позвольте вас уверить – не знаю, как вас величать, вас и остальных достойных джентльменов, – что они могут быть совершенно спокойны за свою работу. Здесь не найдется ни одной женщины, которая бы помыслила соревноваться с вами и попыталась бы отнять у вас вашу работу.

Ее присутствие духа и остроумие разрядили грозовую атмосферу, и толпа мужчин разразилась смехом. По мере того как собрание продолжалось, Майра почувствовала, что настроение людей, собравшихся на галерее, изменилось. Они стали вести себя спокойнее и терпимее. Миссис Пенкхёрст предупредила своих ораторов перед началом собрания:

– Главное, что вы должны помнить, – вам не следует позволить выбить себя из колеи. Вы не должны поддаваться своим чувствам и разрешить себе какую-нибудь выходку, которую наши противники могли бы приписать женской истерии. Вы все знаете, какие у них примитивные представления о нашем поле, – они воображают, что, как только мы получим право голоса, тотчас же перестанем рожать детей.

В этот день дамы – члены организации являли собой образец сдержанности. Они с полным присутствием духа отвечали на все оскорбления, проявляя при этом недюжинное чувство юмора и интеллект.

Когда наступил черед Майры взять слово, она вступила в оживленные дебаты с членом парламента от Манчестера. По мере того как их разговор становился все более бурным, он начинал походить на словесную дуэль двух сильных личностей, в процессе которой оба противника утратили объективность.

Раскрасневшийся член парламента закончил свою речь тем, что, потрясая сигарой, прокричал:

– Вы ведьма, мадам! Вы отбросите Англию на века назад, и ею будут управлять фанатичные амазонки!

– Нет, это как раз вы хотите повернуть время вспять, – возразила Майра. – Вы хотите превратить женщин в некое подобие скота, в домашних животных, в полную собственность мужчин, вы хотите сделать их такими же бесправными, какими они были в средние века. Вы хотите, чтобы они опять стали имуществом мужчин!

– Вы кощунствуете, мадам! Вы посылаете вызов Господу Богу!

Она насмешливо возразила:

– Мистер Черчилль, вы считаете Бога мужчиной или женщиной?

Из уст большинства присутствующих послышался испуганный вздох, будто у них перехватило дыхание. Лицо Черчилля раскраснелось еще больше.