Читать книгу "Шаман - Ной Гордон"

Джей поцеловал ее в щеку и ушел, чтобы поговорить с женой. Лилиан очень расстроилась. Многие девочки выходили замуж в тринадцать. Она считала, что для ее дочери было бы лучше, если бы они устроили ее жизнь через хороший еврейский брак, чем если бы стали потворствовать ее глупому страху. Но муж напомнил ей, что, когда их поженили, Лилиан уже отметила свой шестнадцатый день рождения, а значит, вовсе не была юной девочкой. То, что было хорошо для матери, будет хорошо и для дочери, которой нужно дать шанс подрасти и свыкнуться с мыслью о браке.

Таким образом, Рэйчел получила приличную отсрочку, и ее жизнь сразу улучшилась. Мисс Барнем сообщила ее отцу, что ей очень легко дается учеба и что ей следует продолжить образование. Ее родители решили позволить ей весь день проводить в Академии, а не крутиться по хозяйству и на ферме. И они были вознаграждены радостью дочери и тем, что в ее глаза вернулась жизнь.

Она отличалась природной, врожденной добротой, но ее собственное несчастье сделало ее особенно чувствительной к людям, попавшим в ловушку обстоятельств. Она всегда была в таких близких отношениях с Коулами, словно они были кровными родственниками. Когда Шаман еще пешком под стол ходил, однажды его положили к ней в постель, он не сдержался и намочил простынь. Именно Рэйчел успокоила его и помогла побороть смущение, защитила от поддразнивания других детей. Болезнь, которая забрала у него слух, выбила ее из колеи, потому что это был первый случай в ее жизни, указавший на существование неизвестных и непредвиденных опасностей. Она наблюдала за тем, как Шаман борется с болезнью, испытывая отчаяние человека, который очень хочет все исправить, но совершенно бессилен в этом отношении, и она отмечала каждое его достижение с такой гордостью и радостью, словно он был ее братом. Рэйчел росла и видела, как меняется Шаман, как из маленького мальчика превращается в рослого юношу, легко обгоняя своего брата, Алекса. Из-за того что его тело созрело рано, в первые годы он был неуклюжим и неповоротливым, как щенок, и она смотрела на него с особой нежностью.

Она несколько раз сидела, никем не замеченная, в кресле с подголовником и поражалась храбрости и стойкости Шамана, восхищалась педагогическим талантом Дороти Барнем. Когда мисс Барнем задалась вопросом, кто мог бы помочь ему, Рэйчел отреагировала инстинктивно, она схватилась за представившуюся возможность. Доктор Коул и его жена были благодарны за ее готовность заниматься с Шаманом, а ее собственная семья обрадовалась тому, что они считали проявлением душевной щедрости. Но она понимала, что, по крайней мере отчасти, хотела помочь ему, потому что он был ее самым верным другом; и потому что однажды, абсолютно серьезно, этот маленький мальчик предложил убить мужчину, который ее обижал.

Основой коррекционной работы с Шаманом были долгие часы, умноженные на долгие часы, во время которых следовало игнорировать усталость, и очень скоро он начал подвергать сомнению авторитет Рэйчел, чего никогда не позволял себе с мисс Барнем.

— На сегодня достаточно. Я слишком устал, — заявил он, когда они остались наедине во второй раз — до того мисс Барнем помогала Рэйчел учить Шамана на протяжении пяти или шести занятий.

— Нет, Шаман, — твердо ответила Рэйчел. — Мы еще не закончили.

Но он убежал.

Когда это случилось во второй раз, она поддалась вспышке гнева, которая лишь вызвала у него улыбку, и она вернулась в дни детских забав и стала придумывать ему обидные прозвища. Но когда на следующий день все повторилось опять, на глаза у нее навернулись слезы, и он сдался.

— Ладно, давай попробуем еще раз, — неохотно предложил он.

Рэйчел была ему благодарна, но никогда не поддавалась искушению управлять им с помощью слез, чувствуя, что ему на пользу пойдет скорее жесткий подход. Через некоторое время долгие часы занятий превратились для них в обыденность. Когда прошло несколько месяцев и способности Шамана значительно расширились, она адаптировала тренировки мисс Барнем, и они пошли дальше.

Они проводили долгое время, тренируясь менять значение фразы с помощью перехода логического ударения в неизменном наборе слов:

У нас заболел ребенок.

У нас заболел ребенок.

У нас заболел ребенок.

Иногда Рэйчел брала его руку и сжимала ее, чтобы показать ему, какое слово нужно выделить, и ему это очень нравилось. Его стали раздражать упражнения с фортепиано, когда он должен был назвать ноту по колебаниям, которые чувствовал ладонью, потому что его мать ухватилась за это как за некий светский талант и иногда просила его выступить. Но Рэйчел продолжала работать с ним за фортепиано и приходила в восторг, когда играла гамму в другой тональности, а он мог обнаружить даже такое тонкое отличие.

Постепенно он перешел от распознавания нот фортепиано к распознаванию других колебаний в окружающем мире.

Скоро он мог уже сказать, что кто-то стучит в дверь, хотя самого стука и не слышал. Он мог почувствовать шаги человека, поднимающегося по лестнице, хотя их не замечали слышащие люди, находящиеся поблизости.

Однажды, подражая Дороти Барнем, Рэйчел взяла его крупную ладонь и приложила к своему горлу. Сначала она говорила с ним громко. Затем снизила звонкость голоса и перешла на шепот.

— Чувствуешь разницу?

Ее тело было теплым и очень гладким; тонким, но сильным. Шаман чувствовал и мышцы, и связки. Он подумал о лебеде, а затем — о крошечной пташке, когда ее пульс затрепетал у него под рукой так, как никогда не бывало, когда он держал ладонь на более толстом и коротком горле мисс Барнем.

Он улыбнулся и ответил:

— Чувствую.

37

Вода поднимается

Никто больше не стрелял в Роба Джея. Если случай в амбаре был предупреждением о том, что он должен прекратить настаивать на расследовании смерти Маквы, то, кто бы ни нажал на гашетку, он имел все основания считать, что предупреждение достигло цели. Он больше ничего не предпринимал, потому что не знал, что еще можно предпринять. От конгрессмена Ника Холдена и губернатора Иллинойса пришли официальные письма. Они были единственными чиновниками, ответившими на его запрос. По сути их ответы были вежливым отказом. Он задумался, но обратился к более насущным проблемам.

Сначала к нему довольно редко обращались с просьбой спрятать в тайнике беглеца, но после нескольких лет помощи рабам тонкая струйка превратилась в мощный поток, и случались периоды, когда новые гости поселялись в тайнике достаточно часто.

Негры вызывали всеобщий и противоречивый интерес. Дред Скотт выиграл иск касательно своей свободы в суде низшей инстанции штата Миссури, но Апелляционный суд штата объявил его рабом, и его адвокаты-аболиционисты обратились в Верховный Суд Соединенных Штатов. Тем временем писатели и проповедники подняли шум, а журналисты и политические деятели с обеих сторон бурно обсуждали проблемы рабства. Первое, что сделал Фритц Грэм после избрания на должность шерифа на постоянный пятилетний срок — нанял свору «ищеек черномазых», потому что премии стали хорошим дополнительным заработком. Награды за возвращение беглецов увеличились в размере, а штрафы за помощь беглым рабам стали более суровыми. Робу Джею становилось страшно, когда он думал о том, что с ним может случиться, если его поймают, но чаще всего он просто запрещал себе об этом думать.