Читать книгу "Empire V [= Ампир В ] - Виктор Пелевин"

За это время меня посетило много мыслей. Самая любопытная была такой - Митра на самом деле вовсе не отвязывал меня от шведской стенки, и все произошедшее с тех пор - просто галлюцинация, которая в реальном времени заняла лишь несколько минут. Эта догадка напугала меня всерьез, потому что казалась очень правдоподобной на телесном уровне: моя поза была в точности такой, как в тот далекий день, когда я пришел в себя и увидел сидящего на диване Браму. Но потом я сообразил, что стоящий передо мной ноутбук все-таки доказывает реальность всего случившегося с тех пор. И, словно чтобы дать мне дополнительное доказательство, закрывавшая объектив ширма исчезла.

Я снова увидел помещение, залитое ярким светом. Теперь железного стола и хирургов в нем не было - и стало понятно, что это обычная алтарная комната. Только совсем новая, с каким-то техническим мусором на полу, и пустая - еще без алтаря. Вместо него перед стенной нишей громоздилась сложная медицинская аппаратура, укрепленная на дырчатой алюминиевой раме.

Кроме приборов, рама поддерживала висящую перед стеной голову, укутанную в рулон снежно-белых бинтов.

Глаза головы были закрыты. Под ними чернели широкие синяки. Под носом был полустертый потек крови. Другой потек крови засох у края губ. Голова тяжело дышала через вставленные в нос прозрачные трубки, уходившие к какому-то медицинскому ящику. Я подумал, что кто-то успел сбрить Митре его эспаньолку. И понял, что это не Митра.

Это была Гера.

И в тот самый момент, когда я ее узнал, она открыла глаза и посмотрела на меня - точнее, туда, где была камера. Ее распухшее лицо вряд ли могло отражать эмоции, но мне показалось, что на нем мельнули испуг и жалость.

Потом ее забинтованная голова поехала в сторону, исчезла за краем экрана, и наступила тьма.

А 3,14-LOGUE

Прибывшее с курьером письмо - всегда подарок судьбы, потому что заставляет ненадолго вылезти из хамлета. А когда письмо вдобавок так красиво выглядит и тонко пахнет…

Конверт был розового цвета и благоухал чем-то легким, совсем простым и недостижимым - не одеколоном, а как бы составной частью одеколона, секретным внутрипарфюмным ингредиентом, который почти никогда не достигает человеческого носа в одиночестве. Запах тайны, рычагов власти и глубин могущества. Последнее было верно в самом буквальном смысле - пакет был от Иштар.

Я разорвал бумагу вместе со слоем мягкой подкладки. Внутри лежал черный бархатный мешочек, стянутый тесьмой. К нему прилагался сложенный вдвое лист бумаги с напечатанным текстом. Я уже понял, что найду в бархатном чехле, поэтому решил начать с письма.

"Чмоки, аццкий сотона.

Сколько мы не виделись? Я посчитала, получается, целых три месяца.

Извини, что я не нашла минутки, чтобы связаться с тобой, просто было много дел. Тебе, наверно, интересно, как я сейчас живу и что со мной происходит.

Знаешь, этого не передать в словах. Все равно что стать носовой фигурой огромного корабля - чувствовать каждого из его матросов, и одновременно рассекать океан времени своим собственным телом. Представь себе, что ты капитан корабля, и одновременно такая носовая фигура. У тебя нет ни рук, ни ног - зато ты решаешь, как развернутся паруса. В паруса дует ветер - это ветер человеческих жизней, а в трюмах совершается таинственная работа, благодаря которой существование человека обретает смысл и становится баблосом.

Есть, конечно, в этом и неприятные стороны. Самое неприятное - конечная перспектива. Ты знаешь, что случилось со старушкой, которая была нашей прежней Примадонной. Это, конечно, ужасно, и мне ее очень жаль. Но я знаю, что тоже когда-нибудь увижу в руках у вошедших в комнату желтый шелковый шарф… Так уж устроена жизнь, и не нам ее менять. Теперь я понимаю, почему Борисовна так много пила последние полгода. С ней жестоко обошлись. Когда в скале долбили новую камеру, она всех спрашивала, что это за стук, но окружающие делали вид, что ничего не слышат и уверяли ее, что это ей кажется. А потом, когда отнекиваться стало невозможно, стали врать, что ремонтируют лифт. А под конец даже стали гнать, что это строят подземный тоннель для правительственной ветки метро - чтобы ездить с Рублевки прямо в Кремль. Она все понимала, но ничего не могла поделать. Ужас, правда?

Я с самого начала хочу поставить дело так, чтобы со мной никто никогда не смел вести себя подобным образом. Мне нужны будут надежные друзья, на которых я смогу опереться. Я собираюсь ввести особое отличие - "друг Иштар".

Теперь место в нашей иерархии будет определяться исключительно этим титулом.

Ты будешь первым другом Иштар, потому что ближе тебя у меня никого нет. И я сделаю для тебя все. Хочешь хамлет, как у Энлиля? Теперь это вполне реально.

Насчет Митры. Я знаю, ты все видел. Наверно, ты передумал много разной чернухи про то, что произошло. На самом деле так всегда бывает, когда у богини меняется земная личность. Для того, чтобы соединить новую голову с главным умом в позвоночнике, нужен нервный мост, еще один язык, который становится связующим звеном. Для языка это, конечно, не гибель - он просто возвращается к истоку. Но Митра ушел навсегда, и это грустно. До самой последней секунды он ни о чем не догадывался.

Между прочим, Энлиль с Мардуком думали, что это будешь ты. Не то, чтобы тебя откармливали как барана, но уверенность у них была почти полной.

Отсюда и равнодушное отношение к твоему образованию. Ты, наверно, замечал, что никто кроме меня особо не интересуется твоей судьбой и не стремится ввести тебя в общество. Наверно, тебе казалось, что ты живешь как бы на отшибе нашего мира? Теперь ты знаешь, в чем дело.

Случившееся стало для Энлиля большой неожиданностью. Для меня тоже это был ужасно трудный выбор - решить, кто из вас останется жить. Выбрав тебя, я пошла против всех. Так что учти - кроме меня, друзей у тебя нет. Но со мной они тебе и не понадобятся.

Можешь не бояться, коленом я тебя больше не ударю. У меня его теперь нет. Зато есть баблос. И он теперь весь наш. Весь наш, Рама! А насчет всего прочего - что-нибудь придумаем.

Остальное при встрече. И не заставляй богиню ждать.

Иштар IV

ЗЫ Ты просил, чтобы я напомнила тебе про конфету смерти, когда будем встречаться в следующий раз. Типа, напоминаю…:)"

Вместо подписи было красное факсимиле, похожее на размашисто написанное слово "Ишь"; ниже помещалась печать с древним изображением крылатого существа, немного напоминающего птицу-гаруду. Если имелась в виду Великая Мышь, то художник ей польстил.

Я поглядел в окно. Темнело; падали медленные редкие снежинки. Не очень-то хотелось лететь куда-то сквозь зимнюю ночь. Но других вариантов не предвиделось. Я понял, что уже не думаю о ней, как о Гере. Все теперь было по-другому.