Читать книгу "Страж государя - Андрей Бондаренко"

— Прав ты, государь! — Егор начал издалека. — Нет в том беды большой, что Анна Монс, когда ты бываешь в отъездах долгих, знается с мужчинами другими… Она же — не жена венчанная тебе, в конце-то концов. Действительно, поправимо это. Но вот только одно смущает меня сильно…

— Говори же, сукин кот, не тяни жилы! — злым шёпотом, чтобы не разбудить сына, приказал Пётр.

— Вот эти тёплые отношения её — с саксонским посланником Кенигсеком… Одно дело — утехи плотские скоротечные, а тут серьёзно всё. Так и до государственной измены недалеко, шаг всего один…

— Да, это дело меняет! — подумав с минуту, невесело изрёк царь. — Мне не нужна жена, замешанная в дела политические, скользкие… Мне нужна просто жена, верная, любящая. Женщина, одним словом. Ладно, с Анной я потом разберусь! — неожиданно посуровел взглядом, спросил — уже требовательно и жёстко: — А что по поиску той наяды, что привиделась нам с тобой, Алексашка, над озере Ладожском?

Совсем не хотел Егор говорить на эту тему, берёг своё знание о Марте Скавронской — как туза заветного, козырного, но почувствовал — на уровне подсознания, что надо сейчас шепнуть Петру хоть что-нибудь позитивное, пока тот не наделал всяких глупостей.

— Есть, мин херц, некоторые успехи! — улыбнулся скупо, но при этом — чуть загадочно.

— Ну? Подробнее давай! Быстро! А то в морду получишь! — Царь окончательно перешёл на шёпот, почувствовав, что спящий Алексей беспокойно заворочался.

Егор тоже заговорил — едва слышно:

— Александра, жена моя, рисует здорово парсуны и картины разные. Виды природные, цветы, лошадей и птиц, лица человеческие. Так вот, Санька — с моих слов, нарисовала портрет той странной особы. Лицо только — без прочих разных прелестей, обнажённых тогда… Показывал я тот портрет самым разным людям: своим сотрудникам, купцам русским и иноземным, офицерам, генералам и адмиралам, поступившим к нам на службу из стран европейских. Некоторые из них сказали, что видели девушку похожую…

Санька действительно нарисовала портрет Марты (будущей Екатерины Первой), а вот всё остальное Егор уже присочинил — самым бессовестным образом.

— Кто она? Где живёт? — Пётр нетерпеливо заблестел глазами.

— Вот здесь — не всё понятно до конца! — импровизируя, Егор — словно бы в нешуточной задумчивости — наморщил свой лоб. — Одни говорят, что особа сия — графиня Саксонская, и лет ей сейчас — уже далеко за сорок. — Пётр помрачнел и нахмурился. — Другие утверждают, что это — шведская мещаночка, тоже не молоденькая уже, живёт где-то под городом Стокгольмом…

— Тот ещё вариант! — прокомментировал царь.

— Ещё купчик один, что некоторые дела торговые имеет с Лифляндией, утверждает, что девицу эту Мартой зовут, видел он её в тамошней крепости Мариенбурге, что выстроена на большом озёрном острове.

— А этой барышне сколько будет годков? — с надеждой спросил Пётр.

— Пятнадцать, может, шестнадцать, она простая служанка в доме пастора тамошнего, католического.

— Это уже интереснее! Послал человека в Мариенбург?

— Нет ещё, мин херц! — Егор решил, что дальше врать не имеет никакого смысла.

— Почему?

— Мариенбург сей сейчас шведами занят. Туда надо обязательно иноземца посылать, или нашего человека, но языки всякие знающего, с корнями заграничными. При этом — шустрого, сообразительного, понимающего, умеющего язык держать за зубами… Дело это — зело щекотливое, мин херц!

— Есть такой человек! — тут же радостно заявил Пётр. — А зовут его…

— Яков Брюс его зовут! — невежливо перебил царя Егор. — Так Яшка-то наш ещё не приехал из Европы. Вот Пётр Алексеевич, я и решил — подождать немного. Вернёмся из этого Константинополя, сразу же и пошлём полковника Брюса аккуратно выкрасть ту Марту Скавронскую и тайно доставить её в Москву…

Над воронежскими степями завис — в лёгкой полудрёме — ленивый летний зной, иногда с диких степей налетал, бросая в лицо горсти раскалённого песка, колючий южный ветер, Дон-батюшка застыл — на много вёрст зеркалом венецианским, над которым поднимались частые белые спирали пара от воды испаряющейся…

Речка Воронеж (одноимённая с городом), до самого своего слияния с великим Доном, была густо заставлена новенькими судами: бригантинами, галерами, стругами, каторгами, серьёзными многопушечными кораблями.

— Вот, государь, трудимся без роздыха! — устало докладывал Фёдор Апраксин — архангельский корабельных дел мастер, два года назад опрометчиво согласившийся переехать на воронежские верфи. — День и ночь идёт работа! Третьего дня полностью закончили отделку «Крепости». Добрый получился корабль: устойчивый на крутой волне, ходкий, оснащён сорока пушками. Сейчас готовим его в путь дальний…

Трёхмачтовый «Крепость» величественно покачивался посредине глубокого речного омута, крепко привязанный к многочисленным деревянным длинным сваям, вбитым в илистое дно. К чёрному, свеже-просмолённому борту корабля постоянно, сменяя друг друга, подплывали многочисленные струги и каторги.

— Уже на дно трюмов разместили мешки с песком и камнями — для балласта при сильной морской качке. Теперь порохом грузим, ядрами, гранатами картечными, ружейными патронами, — пояснял Апраксин. — Как закончим с припасами огненными, сразу перейдём к продовольствию, большим бочкам с водой и вином. Потом уже загрузим грузы Посольства Великого: сундуки со златом и серебром, украшениями разными, самоцветами уральскими необработанными, мехами ценными…

— Кто капитаном назначен на «Крепости»? — спросил царь.

— Португалец Памбург. Дельный моряк, знающий. Правда, злой, как сам чёрт, чуть что не так — драться начинает…

— То и ничего! — понимающе ухмыльнулся Пётр. — Я тоже на руку горяч да скор! Да и мужики наши русские не могут работать дельно — без зуботычины хорошей… А кто поведёт всю эскадру? Вице-адмирал Крейс?

— Так точно! Настоящий адмирал, важный такой, на всех смотрит сверху вниз, всё пыхтит презрительно, плюётся во все стороны — что тот верблюд астраханский…

Над Воронежем (и над городом, и над рекой) без умолка стучали плотницкие топоры и специальные деревянные кувалдочки, с помощью которых судовые мастера конопатили дощатые борта лодок и кораблей. Повсюду густо дымили большие котлы с кипящей смолой, весело звенели кузнечные молоты и молотки, тягуче и тонко визжали ручные пилы, с помощью которых плотники «разбирали» толстенные брёвна на ровные доски.

— Ещё надо месяц ждать, чтобы достроили все суда! — густо дымя своей курительной трубкой, важно сообщил вице-адмирал Крейс.

— Отплываем послезавтра на рассвете! Теми кораблями и лодками, кои готовы! — кратко скомандовал Пётр, резко развернулся и, под удивлённым взглядом голландца, нервно зашагал вдоль пологой речной косы. Царевич Алексей, радостно подпрыгивая и кружась, бросился догонять отца…

Вечером, отправив Алексея кататься на новенькой парусной бригантине в сопровождении его тёзки-Бровкина и португальца Памбурга, Пётр велел Егору: