Читать книгу "Чердак на Куин-стрит - Карен Уайт"

минимум шесть раз, она рассмеялась, но затем ее лицо стало серьезным. – Просто я хочу, чтобы вы с папой помирились. Вы – два сапога пара или что-то в этом роде. Никаких замен не будет, и все это знают. Кроме вас двоих, кажется.

– Я это знаю. Джек тоже. Ему просто нужно больше времени. – Я сказала это для успокоения, хотя и не была уверена, чьего – его или меня самой.

Она пару секунд молчала, обдумывая слова.

– Я всегда смотрела на тебя, на мою бабушку и Джинетт, чтобы на вашем примере научиться быть сильной женщиной.

– Я не… – начала была я.

– Да. Ты сильная. Мы все порой терпим неудачу. Но ты никогда не сдаешься. По-моему, это полный улет.

– Что-что?

– Очень круто, – перевела она. – Но только… – Она посмотрела на Замороженную Шарлотту, как будто не осознавая, что все еще держит ее, и положила на журнальный столик, после чего вытерла руки о футболку.

– Но только что?

– Но только не сейчас. Я не спец по отношениям между девочками и мальчиками, но, судя по тому фильму, который ты заставила меня смотреть с тех пор, как переехала сюда, мне кажется, что, если ты хочешь, чтобы вы снова были вместе, ты не должна позволять ему брать верх. В чем бы ни была проблема, вы оба неправы. Один из вас должен сделать первый шаг, и это вполне можешь быть ты. Скажи ему, чтобы он не брал в голову и двигался дальше. Остальное само встанет на свои места.

– Послушать тебя, это так просто.

Она наклонила голову:

– Неужели?

Моей ноги коснулось что-то мокрое. Я посмотрела вниз и вместо Порги или Бесс увидела лишь исчезающий коричневый хвост третьей собаки.

– Отис?

Еще одно прикосновение собачьего языка, и пес исчез.

Нола нагнулась и подняла Порги. Тот в знак благодарности лизнул ее подбородок.

– Как ты думаешь, почему Эванджелина принесла Замороженную Шарлотту назад и положила ее сюда?

– Понятия не имею, но мне нужно выяснить.

Нола почесала Порги под подбородком, отчего он блаженно обмяк в ее руках. Ее взгляд прыгнул с часов на Замороженную Шарлотту, а затем вновь на меня. Она сделала большой шаг прочь от часов.

– Сон Ребекки немного жуткий. Как ты думаешь, что это значит?

– Не знаю. Но пытаюсь выяснить. – Я умолкла. В моей голове начала обретать очертания одна идея. – Какой у тебя сегодня был последний урок?

– Писательское мастерство. Нам задано внести последнюю правку в наши рассказы, но я закончила свой неделю назад. Я думала, что использую это время для работы над новой песней. Почему ты спрашиваешь?

– Как насчет того, чтобы прогулять урок и пойти со мной в музей Гиббса? Мне нужно провести небольшое исследование, и, возможно, ты сможешь помочь. Мне не хотелось бы идти одной. – Я улыбнулась. – Обещаю, что у тебя будет достаточно времени для домашнего задания и подготовки к тесту.

Она расплылась в улыбке и стала так похожа на Джека, что я поспешила отвести взгляд.

– Конечно. Это может быть прикольно. Я скажу Бо, что меня не нужно подвозить домой, а бабушке, что стеклянную посуду эпохи Депрессии я помою завтра.

Я недоуменно посмотрела на нее:

– Не поняла?

– Ну, ты знаешь, разноцветные стеклянные тарелки и прочее.

– Я знаю, что такое стекло эпохи Депрессии. Я не поняла другое. Бо отвозит тебя из школы домой? И разве ты на неделю не отстранена от работы?

Она пожала плечами и перевела взгляд на Порги:

– Ерунда. Амелия скостила мне срок за примерное поведение. И Бо отвозит меня, поскольку теперь мы оба обычно работаем в магазине по вторникам. Я сказала папе, что меня не нужно подвозить по вторникам. Похоже, он считает, что меня отвозит Джейн, а я не стала его переубеждать.

– Мне казалось, Бо тебе не нравится.

Нола сделала гримасу:

– Верно. Он такой всезнайка, и он отказывается спорить, даже если я говорю ему, что он ошибается. А когда я расстроена или зла, он вечно твердит одно и то же: «Дождь всегда прекращается». – Она закатила глаза. – Это так глупо. Зато он много знает о музыке и исполнителях, поэтому я просто терплю его, чтобы узнать от него потом что-то стоящее.

– Понятно. О чем вы с ним спорите?

Часы пробили три раза. Нола подхватила Бесс и сунула собачку под мышку, не занятую Порги.

– Уже поздно. Я должна вернуться в постель.

– Это из-за подкаста?

Нола закусила губу:

– Главным образом. В подкасте он приводит свои «доказательства» того, что никаких призраков не существует, а все экстрасенсы и медиумы – мошенники и шарлатаны, а я просто указываю, где он не прав.

– Понятно. Он когда-нибудь упоминал конкретно меня?

– Нет. Думаю, ему хватает ума этого не делать. – Она снова улыбнулась. – Даже когда в эпизоде речь идет о явном шарлатане, я не говорю Бо, что он прав. Просто… не могу. Уж слишком он невыносимый всезнайка.

– Просто я беспокоюсь, потому что он… высокого роста. Нельзя забывать, что сказала Ребекка. Не хотелось бы, чтобы у тебя были к нему романтические чувства.

Нола снова сделала кислое лицо:

– Только не это! Иногда он отвозит меня в школу и командует мной на работе. В остальное время я держусь от него подальше. Кроме того, он точно не Купер Рэвенел.

Я услышала, как у нее перехватило голос.

– Ладно, иди в постель. Я найду, куда положить Шарлотту.

– Может, на дно цистерны? – предположила Нола.

– Не искушай меня.

– Рассказать папе о том, что только что произошло?

– Я сама расскажу ему утром. Сейчас он работает, и я не хочу его прерывать, но я обещаю сообщить ему позже.

Нола направилась в свою комнату. Я прислушалась к скрипу лестницы и взяла с журнального столика Замороженную Шарлотту. Я стояла в слабом свете, проникавшем в окно, и вопросы без ответов клубились в моей голове, как дым. Сжимая в руке металлический гробик, я хотела было выйти из комнаты, но остановилась. Комнату внезапно наполнил едкий запах горящего дерева. Я поспешила вернуть гробик на место. Оставив его на столе, я вышла, зная: даже если я брошу Замороженную Шарлотту в цистерну, она не пролежит там долго.

* * *

Мы с Нолой поднимались по ступеням Художественного музея Гиббса на Митинг-стрит, когда загудел мой телефон. Пришло сообщение от Софи. Я остановилась, чтобы его прочитать.

Шарлотта и ее гробик пропали.

Я передала свой телефон Ноле. Уж лучше я буду диктовать ей, а она печатать, чтобы нам не торчать снаружи на ступеньках еще пятнадцать минут, пока я