Читать книгу "Сага о бедных Гольдманах - Елена Колина"

– Елизавета Константиновна, к вам Елена Владимировна, говорит, вы вызывали, – заглянула Марина.

– Я хотела бы узнать, что вы думаете о Марковой? – поинтересовалась Лиза у редактора службы информации после нескольких дежурных фраз о поездке.

– Неплохо пишет, – осторожно ответила Елена Владимировна.

– Я тут просмотрела ее материалы... Из номера в номер идет джинса. – Лиза поморщилась. Она старалась не пользоваться сленгом, но не скажешь ведь «проплаченная реклама». – Маркова приходит к вам и говорит: «Вот информационный повод – напишу об этом», а вы на что? Она хочет заработать, но надо же и совесть иметь!

Расправившись заочно с Марковой, Лиза попеняла артдиректору за неинтересную верстку, велела фотодиректору поменять фотографию на обложке и на этом сделала передышку.

С новыми силами она вызвала к себе одного из редакторов и устроила ему совсем уж несправедливую выволочку:

– О боже, опять?! Вы считаете, что нашим читателям нужна эта музыковедческая дребедень?.. Да их бы на детский абонемент «Музыка от А до Я»! В самый раз им будет! – Лиза тыкала пальцем в серьезнейшую профессиональную статью известного музыковеда. – Это не наш формат!

Она, как и редактор, прекрасно знала, что известный музыковед по совместительству являлась тещей издателя. Теща была настоящей «священной коровой», издатель велел печатать все ее материалы, и сказать ему хоть слово по поводу «формата» было невозможно.

– Ну, Елизавета Константиновна... – лениво протянул редактор.

Он нисколько не боялся Лизу. Всерьез на нее никто не обижался, такое безумие повторялось после каждого ее отъезда, и все знали, что уже завтра главный редактор придет в себя. Да и уезжала Лиза крайне редко.

К вечеру, когда Лиза уже совершенно выдохлась, в кабинет зашла Маша. Она принципиально не обращалась к секретарше, с независимым видом проходила мимо Марины, как к себе домой.

– Почему ты мне вчера не позвонила? Как только прилетела... – требовательно спросила Маша.

Лиза представила, как подруга обиженно ждала ее звонка. Сама никогда не позвонит, заставляет Лизу строго соблюдать все условности: раз она приехала, значит, она и должна проявиться первой.

– Маша, подробный рассказ будет вечером, я сейчас чуть живая, Инну Сергеевну сегодня в больницу положили...

– Я тебе говорила, нельзя было оставлять стариков с Ксенией на десять дней.

– Придется ей возить еду каждый день, в больнице кормить не обещали.

– Что же делать? Возить некому, – трагически произнесла Маша. Любые сложности ее радовали, она упивалась тем, как все плохо и как невозможно трудна жизнь.

Лиза отмахнулась:

– Придумаю что-нибудь.

Ее, в отличие от Маши, трудности тонизировали. Неразрешимых ситуаций нет. Чем сложнее найти решение, тем интереснее жить, хотя ежедневно готовить и возить еду в больницу совсем не увлекательно, кто же спорит. Она вздохнула, слегка подыграв Маше:

– Я иногда думаю, за что мне это?

– В придачу к старикам ты получила роскошную квартиру... – завелась Маша.

– А знаешь, у нас на пятом этаже поселилась армянская семья. Их там немного, человек восемьдесят, – сморщившись, сообщила Лиза. – Они так кричат... Вот в Америке в богатых кварталах трудно купить дом, если ты не белый и не протестант, они чужих не хотят.

– Ой, ну ладно, новая русская королева! Тебя бы на километр к таким кварталам не подпустили...

– Почему это? – обиделась Лиза. – Я же не негр!

– А у кого дед Моня, забыла, что он еврей?

– Так то – там, а мы – здесь, – резонно ответила Лиза, сметая невидимые крошки со стола, за которым они пили кофе.

– Ты, ненормальная, перестань крошки мести! Знаешь, что это невроз? – Маша любила подчеркнуть, что руководящая работа кончается для женщины неврозом. Сама она сидела дома. Писала обо всем понемногу, сколько Лиза ее ни просила выбрать что-нибудь одно, она рецензировала и выставки, и кино, и книги – что нравилось.

– Я принесла статью о фестивале финского кино. – Маша бросила на стол несколько листов.

– Машка, фестиваль уже давно прошел.

– Ну и что? Мне надо было осмыслить. Я же не твои попки-журналистки!

С ней было больше хлопот, чем толка, она требовала внимания, уважения, особого отношения. Не дай бог сделать замечание, подчеркнуть, что Лиза – главный редактор. Маша тут же кривилась: «Ты издаешь журнал для новых русских домохозяек, а я – творческая интеллигенция».

Маша налила себе еще кофе и сказала с нажимом:

– Пора звать Толстую и Тонкую. Они ждут.

Раз в два месяца Маша заставляла Лизу приглашать к себе машинисток, важно приносила тортик с кремовыми розами и удовлетворенно называла это «выполнением долга». Она вообще не любила терять людей, располагая всех в своей жизни, как персонажей на страницах романа. Каждому отводилось свое место, и никто не терялся, не пропадал. Это называлось у нее «правильно жить». Сама Лиза тоже занимала строго определенное место в Машиной жизни.

– Можно я разок прогуляю? Мне сейчас совсем не до них, Машуля! – взмолилась Лиза.

– Ну конечно, они для тебя недостаточно крутые, просто обычные бедные тетки... – завела Маша.

«Почему я все это терплю? Может быть, я ангел? – подумала Лиза и тут же честно призналась себе: – Нет, не ангел, совсем не ангел!» Ей не хотелось терять Машину дружбу. И еще немного, совсем чуть-чуть, грела мысль, что она покровительствует Маше, и та, хочет она того или нет, прекрасно это понимает.

АНЯ

Сегодня, как всегда по вторникам, Аня ходила в Дом ребенка. Дом ребенка № 2 – мрачное серое здание во дворе-колодце без единого кустика, как будто специально выбранное для печали. Сначала Аня помогала кормить детей, затем одевала, гуляла с ними в полутемном дворе. Гуляли не каждый день, а по очереди – не хватало рук каждого одеть, завернуть в одеяльце... Принесла обратно, раздела, погладила, поговорила немножко с малышом. Она знала, это самое главное – гладить и разговаривать, иначе даже здоровые дети начнут отставать в развитии. Поэтому Аня всегда ходила к самым маленьким. По дороге домой она всегда плакала, обзывая себя сентиментальной идиоткой. Как обычно, она на минутку забежала в соседний двор, оглядываясь по сторонам, привела в порядок лицо и, уже успокоенная, пошла домой.

В Дом ребенка № 2 Аня ходила много лет подряд, и ходила тайком. Никто не знал: ни родители, ни Олег. Олег бы не понял, а Дина бы ее просто убила. Это было единственное, что Аня умудрялась скрывать от своей семьи, и единственное, что принадлежало только ей одной.

– Мама, я пришла! – крикнула Аня и направилась в спальню.

Спальня была не совсем спальней, рядом с широкой супружеской кроватью стоял письменный стол с компьютером. «У меня есть еще два часа до прихода Кирюши из школы», – подумала Аня и включила компьютер.