Читать книгу "Жизнь на грани - Антон Задорожный"

Так что, как ни крути, а своей работой Антон был доволен. Он старался делать свое дело и беречь при этом свой нос, и его за это уважали. А кроме того, угорев на новогоднем корпоративе, Антон (как вам такое понравится?), как и многие начальники, изменил своей жене с секретаршей.

Первый и последний раз.

Рождество было скандальное: супруга сидит за компьютером и видит на одной из фоток его, пьяного и довольного, уткнувшегося в красивую грудь сотрудницы. Улыбка до ушей, глаза в разные стороны, как у Гомера Симпсона. Одной рукой обнимает раскрасневшуюся девицу, а другой пытается удержать початую бутылку «Чинзано Асти».

Антон тем временем, ничего не подозревая, входит в комнату и, мгновенно сориентировавшись, что одно неверное движение – и он труп, пытается побороть удивление и сказать Ольге: «Хэллоу».

На его приветствие жена оборачивается, и он понимает, что вся зловещая магия вуду, кризисы, теракты одиннадцатого сентября и бог весть еще какие ужасы – ничто в сравнении с его супругой, напоминающей ему в тот момент китайский танк.

Сексуальный, надо сказать.

– Антон, это что?! – ледяным голосом произнесла Ольга.

– Ты о чем?

– Фото…

– А, это… Это меня подставили.

– Да кому ты нужен! В «Газпроме», что ли, работаешь?

– Наша служба и опасна, и трудна, – улыбнулся он, пропев известную строчку.

– И давно ты с ней?

– С ней?! Ты что, смеешься? Тьфу, тут же плюнуть не на что. Это не я, это все «Фотошоп». Ребята, видимо, прикололись. Давай удалю.

– Пошел ты! – Она ударила по рукам потянувшегося к компьютерной мышке мужа.

И тут их дочка, эта милая Машенька, видимо, почувствовав запах жареного, прибежала, как Чип и Дейл, на помощь своему папочке:

– Мама, мама! – нырнула она в комнату в два прыжка так, что Оля спешно попыталась свернуть фотографию с рабочего стола. Не получилось, и поэтому она просто нажала кнопку на мониторе. Экран погас.

Маша тем временем прижалась к папе:

– Вы ругаетесь?

– Дочка, а ты как думаешь?

– Зачем. Она ведь и правда страшная. Папа бы не тронул эту селедку.

Так можно сказать, что его дочь спасла их брак. Преувеличив, конечно, – до развода и без ее участия не дошло бы, они были хорошей семьей.

3

И вот теперь, после всего, что произошло с ним за эти годы, мужчина в самом расцвете сил упорно старался понять, мог ли он поступить иначе. Вернее сказать, он пытался не вспоминать, а раз не вспоминать это невозможно, игнорировать тот факт, что его жена умерла. Который год он вдовец? Ага, шестой. Даже почти седьмой уже идет. Не прикидывайся, что припоминаешь. Некоторые вещи, хочешь не хочешь, сидят в мозгу если не как гвозди, то точно – как занозы.

И конечно же, как бывает в плохих сериалах, страшная правда заключается в том, что «его дочь» – это его падчерица. Да, вот так. Люди любят недоговаривать о себе… Кажется, что в этом такого? Подумаешь, кое-где немножко привирать, искажая легонько факты собственной биографии.

Но если быть честным перед самим собой (ведь только так, похоже, можно расхлебать кашу, которую сам заварил), стесняться особо и нечего. Пока нечего. Но раз уж он проводит очередную бессонную ночь в поисках ответов на вопросы и попытках понять, как быть дальше, то чем раньше он взглянет правде в глаза, тем лучше.

Тем более, когда осталось пару часов до рассвета, а там уже пора и на работу идти. Совсем не спавши. Странно, но его нервная система справлялась с нагрузкой. Временами он спал вполне себе порядочным мужицким сном. Но явно не в эту ночь… Лучше не отвлекаться!

Действительно, они с Ольгой познакомились в 1998 году, и все было точно так, как он подумал пару минут назад, за исключением того, что тогда у Ольги уже был на руках семилетний ребенок, дочка от бывшего мужа, который ушел из семьи тремя годами ранее. Причина была веской – в то время, как надо было искать средства к существованию, он предпочел отправиться на поиски спиртного.

Пристрастившись к спиртному, он так никогда и не вернулся в семью. Ольга знала, что у бывшего мужа есть комната, но не горела желанием разыскать его, чтобы наведаться в гости.

– Лучше всю жизнь быть одной, чем дружить с алкашами, – перефразировала Ольга слова Максима Горького, когда ей было совсем уже несладко.

Но потом она встретила Антона и вновь почувствовала вкус жизни, вновь поняла, что может любить и быть любимой… а жизнь продолжается. Тем более когда такой мужчина рядом.

В свое время Оля любила вспоминать их незатейливые, но снимающие напряжение разговорчики вроде этого:

– Вот и говори потом, что все мужики козлы.

– Что поделаешь, милая. Наверное, я не козел, а поросенок. Если не сказать «свинья».

– Не верю!

– Хрю.

– Собака какая!

– Гав!

О, эти двое стоили друг друга!

Глядя на них, становилось ясно – все возможно, если у тебя есть поддержка и повод посмеяться в лицо трудностям. Потому что все люди одинаковы. Разница только в том, как они справляются со своими проблемами. Вот она где, демократия…

Шутки шутками, но, как бы там ни было, он был достаточно открыт Маше, чтобы она потянулась к нему навстречу. А когда это произошло, он понял, что не может разделить дочку по грубому признаку «мояне моя».

«Ну и в чем тогда вопрос?» – мог бы с недоумением спросить услышавший эту историю, если бы она не была потоком воспоминаний мужчины, предоставленного в эту ночь самому себе. Впрочем, как и во многие другие ночи с тех пор, как Ольги не стало.

Да, в эту ночь Антон, безусловно, был главным на сцене театра одного актера имени себя. Да, его жена была хорошей. Но вся соль этой истории в том, что с некоторых пор Антон очень и очень любил свою дочь (поправка: падчерицу) как женщину.

«Да-да, наконец-то ты себе в этом признался!» — воскликнул внутренний голос, но тут же замолчал под напором здравого смысла.

– Нет, все-таки дочь, и я ее правда люблю. Как отец, – прошептал мужчина, обратив внимание, как в утреннем тумане летали каркающие вороны.

«Но ведь одно другому не мешает. Это же не инцест, черт тебя дери!» — вновь попытался оставить за собой последнее слово голос внутри Антона. – «И признайся, тебе нравится, к чему все идет, а?»

– Наверное, ты прав. А я просто боюсь это признать, – шепнул Антон, лежа на кровати в пустой комнате и думая о том, что закон есть закон, а жизнь есть жизнь, и самые прочные рамки правил и предписаний трещат по швам, даже если ты не хочешь сделать ничего плохого.

А еще он думал о своей девочке – семнадцатилетней юной красавице, до сих пор девственно чистой и беззаветно любящей своего отца. И вот это-то и было тем самым важным, что происходило между ними все эти шесть лет. Они любили друг друга, и временами обоим казалось, что так может быть всегда. Пускай у каждого на этот счет были свои причины думать подобным образом.