Читать книгу "Грехи и мифы Патриарших прудов - Татьяна Степанова"

И это правда. В новой версии о Пелопее-убийце масса нестыковок и странностей. И судебно-психиатрическая экспертиза не даст на них ответа. А кто даст? Пелопея? Кричавшая там, на Патриках, что она не хочет в сумасшедший дом, что она ничего не помнит, хотя и не безумная.

Они с Клавдием вышли из машины, предъявили на КПП пропуска и поднялись в управление розыска. Полковник Гущин все еще не возвращался. Но в розыске никто и не думал уходить домой, все ждали возвращения шефа криминальной полиции и новостей.

О какой «другой стороне» говорила Сусанна? И о какой вине? Кого перед кем? А что она еще кричала — кроме оскорблений?

Катя напряженно смотрела в темное окно кабинета, но видела там лишь свое отражение да освещенные окна дома напротив, и пыталась вспомнить.

Что она говорила?

Она за двадцать лет испытала столько, сколько не всякий сможет вынести… Это она о Пелопее. А еще что? Она и так уже наказана сверх меры за то, что сделала. И это не сейчас случилось. И не тогда, а задолго до ее пропажи и аварии.

Не сейчас случилось…

И не тогда, а задолго до…

Что случилось?

Что Сусанна имела в виду?

Катю все еще бил озноб, и, кроме того, она чувствовала, что ее виски сжимает точно обручем. В ней боролись два совершенно противоположных намерения.

Она снова вперилась в темное окно. Клавдий подошел к ней сзади. Она ощущала его присутствие, его взгляд. Обернулась. Он протягивал ее кружку с горячим чаем.

Чай… выпить, согреться, остаться…

Поехать, пойти прямо сейчас, вернуться и…

Катя молча отстранила от себя и чай, и Клавдия, направилась в соседний кабинет. Там сидели двое сотрудников розыска за ноутбуками. Катя попросила их найти в файлах точный адрес Сусанны Папинака — ее ведь опрашивали после задержания домработницы Лихотиной-Жанет, а это значит, в файлах был ее номер квартиры в доме, где кафе «Донна Клара». И самое главное — код домофона, чтобы войти в подъезд.

Сыщики отыскали, Катя записала.

Вряд ли она мне сейчас обрадуется… Вряд ли что-то объяснит. Захлопнет дверь перед носом, но я…

Я должна…

Я все равно должна попытаться.

Катя взяла со стула свою сумку, накинула куртку.

— Пока, Клавдий, — она коснулась его плеча.

— Вы домой? — спросил он. — Гущина не дождетесь?

— Нет.

— Вы не домой, — он читал по ее взволнованному лицу. — А куда?

— Мне надо вернуться на Патриаршие.

— Зачем?

— К ней. — Катя смотрела на него — ну не мучай меня вопросами, Клавдий Мирон Мамонт. Лучше помоги, если можешь.

— К Сусанне?

— Она что-то имела в виду. Она что-то знает. Мне необходимо это выяснить.

— А до завтра это подождать не может? Поздно уже. Да и она как фурия на вас орала. Дайте ей успокоиться до утра.

Катя на секунду согласилась, даже положила сумку снова на стол, но потом…

Что это было? Предчувствие? Или просто решимость? Она вдруг подумала, что до завтра все это ждать не может. Нет, надо сейчас, иначе будет поздно.

— Клавдий, мне лучше пойти сейчас.

— Ладно, поедем, — согласился он.

— Вы что, со мной?

— Конечно. Не хочется отпускать вас одну к злой тетке.

— Нет. Мне лучше одной к ней пойти, — настойчиво сказала Катя. — Я попробую с ней сама.

— Я мешать, что ли, буду? Ну ладно, подброшу вас сейчас на Малую Бронную и подожду в машине.

На это Катя не знала, что возразить. Они снова покинули Главк, сели в машину Клавдия и через пару минут воткнулись в гигантскую пробку на Никитских Воротах. Было девять часов вечера, но пробка и не думала рассасываться, растекаясь по бульварам, по Малой Никитской вплоть до Садового кольца.

— В такое время лучше пешком ходить, а не ездить, — сказала Катя. — Мы здесь час простоим, а пешком всего минут пятнадцать. Я пошла пешком, Клавдий.

— Хорошо, идите пешком, — он и на это согласился. — Я потискаюсь в пробке, объеду и буду ждать вас в Спиридоньевском переулке. Позвоню сразу, как припаркуюсь.

Катя пошла быстрым шагом по Спиридоновке к Патриаршим. Улица вначале была довольно пустынна, но чем ближе к Патрикам, тем оживленнее она становилась. Катя дошла до угла Спиридоньевского переулка, хотела было повернуть в него, к дому Сусанны, но ноги вдруг сами понесли ее дальше. И вот она свернула в Большой Патриарший, через пару минут показался сквер и пруд.

Катя не могла себе объяснить, зачем сделала этот крюк. То ли для того, чтобы унять волнение, собраться с мыслями, как ей строить беседу с рыжей женщиной, которая ненавидит полицию. А может, ей просто хотелось взглянуть на это место снова?

Пруд как магнит притягивал к себе. Все декорации были знакомы, узнаваемы, но выглядели снова так, будто они чужие. Желтый ресторан «Павильон». Розовый дом — прекрасный и богатый дом, где жила она, съевшая сердце своего любовника, вырвавшая это трепещущее, окровавленное мужское сердце из разрубленной груди. Черная стылая вода, отражающая свет фонарей, аллея, по которой гуляли поздние зеваки. Окна, окна, окна — темные окна пустующих фешенебельных квартир. Желтые такси, сворачивающие на Малую Бронную из Ермолаевского и с Садового кольца, яркая вывеска цветочного магазина «У царевен», освещенные окна баров, шорох шин по мостовой.

Катя двигалась вдоль фасада Дома на Патриарших, где располагалась галерея, и фасада розового дома, глядя вверх, на цветочные ящики, которые скрывала темнота.

Она завернула за угол и шла теперь тем же путем, что и Сусанна, когда уходила прочь, выкрикнув все свои оскорбления и загадки.

Потом Катя взглянула вверх и увидела бывший дом Госстраха — дом-«cтраха» нависал над ней. Кремовые балконы, на которые никто никогда не отваживался выходить, панорамные угловые окна.

Катя нашарила в сумочке точный адрес, шагнула в арку, подошла к двери подъезда и набрала код.

Сезам, откройся.

Она очутилась в просторном и чистом подъезде бывшего образцового дома соцбыта и снова взглянула на бумажку с адресом — Сусанна жила на третьем этаже.

Здесь во многих квартирах сохранились знаменитые двустворчатые входные двери. Двери Сусанны были белыми.

Катя нажала кнопку звонка.

Динь-дон.

Она знала, что ее разглядывают на экране домашнего монитора. Сусанна была вправе не пускать ее.

Но дверь открылась.

Рыжеволосая женщина стояла на пороге. Она была босая и в костюме для занятий йогой из серой фланели.

— Вы зачем пришли? — резко спросила она. — Что, моя очередь настала? Теперь менты пришли за мной? Что я сделала? Какую статью мне пришьете?