Читать книгу "Последний владыка - Анна Варенберг"

Еще один пример того, как не нужно делать, можно найти в романе Тэда Уайта «Колдунья из Кора» (1966). Уайт берет нас в экскурсионную поездку по своему вымышленному миру, но названия у него звучат угнетающе одинаково: Кар, Канар, Зоминор, Занор, Азанор, Танакор, Шанатор, Вагар. Должны ли столь многие из них оканчиваться на «р»? Однако если быть совершенно справедливым в отношении Уайта, то следует указать, что идентичную ошибку допустил не кто иной, как сам Толкин. Беглый взгляд на карту Средиземья открывает страну за страной с раздражающе схожими на слух названиями: Мордор, Гондор, Рон, Эриадор, Арнор, Линдон — опять‑таки, неужели большая их часть должна оканчиваться на «ор» и «он»? Насколько я могу понять, Толкин действовал, исходя из принципа, что все в его воображенном мире говорят на одном языке или, во всяком случае, говорили на нем, когда назвали страны, так как «ор», по его же собственной системе, означает «земля», «страна». Мне это кажется неверным, и у меня большое искушение считать это ошибочным рабочим принципом с его стороны. И в любом случае это стилистическая ошибка.

Еще один пример — и перейдем к другим вопросам. Новичкам в нашем ремесле следует хорошенько помнить, что при создании имен (названий) есть почти неудержимая склонность создавать имена (названия), начинающиеся на «Т». Честно говоря, я совершенно не представляю, с чего бы это, но знаю про такую склонность и вынужден держаться настороже, следя, как бы она не проявилась и в моих собственных романах. Начинающие писатели этого не замечают и часто перегружают свои сочинения названиями на «Т». Например, роман Дэйва Ван Арнама «Игроки Ада» демонстрирует, что может случиться, если эта склонность сорвется с цепи. На первые двадцать страниц книги Ван Арнам обрушивает на читателя не меньше одиннадцати названий, начинающихся на букву «Т» — Тахер, Тарнор, Трон, Тза, Тиръу, Тоурадже, Тормитан, Тармисорн, Тассоран, Тчамбар и Толк. Этому нет никакого оправдания. Роман Ван Арнама короткий, примерно тридцать — тридцать пять тысяч слов, а одиннадцать названий на одну букву было бы чересчур много для романа вдвое большей длины. Совершающие такую ошибку просто запутывают читателей.

Нужно также остерегаться и буквы «С». Опять же, у авторов фэнтези есть неудержимая склонность лепить имена (названия), начинающиеся на эту букву. К примеру, на тех же двадцати страницах Ван Арнам создал Сезанн, Шафар, Саманд, Шагом и Шасси. Ван Арнам тычет читателя носом в эти названия. Например, в одном единственном предложении в «Игроках Ада» он вбивает в единственную фразу четыре таких названия («…посвящен в тайны Трона, князя Тирчьу и Тоураджа из Божьих стран Тормитана».) В то время как в первой же фразе другого своего романа «Звездный гладиатор» (1967) он рискует серьезно замучить читателей в самом начале, предлагая им два очень похожих названия, начинающихся на букву «К». («В столичном городе Каллоре была полночь, когда Звездная стража нанесла удар по планете Калвер».)

Такая ошибка понятна и даже простительна в первом сочинении начинающего автора. Проявив справедливость к Ван Арнаму, я должен заметить, что у него замечательный талант к выдумыванию названий, несмотря на избыточность «С» и «Т». «Игроки Ада» предлагают читателю такие блестящие и запоминающиеся имена, как Азелтерам — отличное имя для мага, Зантаин — звучит как имя богоподобного бессмертного существа непостижимой силы.

Но никогда не надо недооценивать важность создания имен. «Что в имени?» — спрашивает Шекспир, на что я могу ответить: «Многое!» Иногда превосходное имя может чуть ли не спасти глупое в остальном произведение — речь здесь идет о романе Роберта Мура Уильямса под названием «Король Четвертой планеты» (1962), недостатки которого почти — но не совсем — искупаются единственным блестяще выдуманным названием: «Могучая гора Сузусилмар».

Я сосредоточил внимание на том, что происходит, когда имена и названия лепят. Когда же их создают, то читать такое произведение — сплошное удовольствие. Многое в волшебстве и красоте хорошо слепленных названий заключается в элементе тайны, ибо объяснить секрет очарования и притягательности названий никакому воображению не по силам.

Возьмите, например, Барсум и Оз, для меня это два самых магических из всех названий, но почему, сам до сих пор не могу понять. Или экстравагантный ритм и музыку Узхулдароума и Коммориома — столиц Гипербореи, неземная странность названий Зотик и Ксиккарф, Эйглофийские горы или гора Вурмитадрет и многие другие названия, сочиненные несравненным Кларком Эштоном Смитом. Самые источники таких великолепных названий невозможно угадать, счастливая непохожесть их на сверхочевидные названия Говарда, происхождение которых Спрэг де Камп выявил в своем толковании с почти смущающей легкостью.

Берроуз тоже выделяется в компании мастеров давать названия. В его названиях Вархун и Зоданга звенит дикая, варварская «странность». Берроуз был способен на необыкновенную точность в таких названиях, как Великие Тумулийские болота.

Лавкрафт донес до нас аромат странного и чуждого в таких труднопроизносимых, древнееврейских на вид названиях, как Йаггот, Йог — Согот, Рълиех, Шуб — Ниггурат и так далее. (В других своих статьях я уже подробно писал, что мне представляется в таких названиях древнееврейскими элементами). А в другом настроении Лавкрафт способен и на лирические, певучие, прекрасно — экзотические названия, например, в названиях раннедансенийского периода его творчества: Пики Трока, Пнот, Мнар, Ут — Наргай, Таларион, Иларнек, Кадотерон, Афорат, Ориаб, Бахарна и Хланит на Керенерийском море.

Названия эти прекрасны и музыкальны, и часто похожи на дансениевские. Что и приводит нас к Лорду Дансени, выдающемуся художнику жанра в этой технике, равно как и в большинстве других. Из‑под его лебединого пера лились в бесконечном изобилии великолепные и экзотические названия, настолько удовлетворяющие, мелодичные и ароматные, что просто напрашиваются на сравнение.

Гулунза, Полтарнес и Баббулкунд — город чудес; Аллатуран, Сакнот и Подар Обед; священный Заккарат, Бетмура и Сардатрион; Пеол Джагганот, Пунгор Вис и этот таинственный, великий драгоценный камень, именуемый Онг Звабра; прекрасный Бельзунд и Атраминаврийские горы, и Зретазула, город кентаврихи Сомбелены…

Такие названия и имена неподражаемы, и объяснить их магию нам не по силам.

Примечания автора ко 2–ой части

[1] Лир, однако, был очень одаренным выдумщиком имен и названий, что доказывает самый беглый просмотр его стихов в жанре абсурда. У него был хороший слух к «форме» и «аромату» выдуманных слов. К примеру: «безгибельный» — универсальное прилагательное, «дерево Бонг», «Йонги — Бонги — Бо», «mirabile dictu» (нечто вроде «удивительно». — Прим. пер.), «Великая Грубулийская равнина» в поэме под названием «Член со светящимся носом». Такие слова и имена абсолютно ничего не означают и все же почему‑то кажутся нам именно теми, что надо. Вот такая магия и нужна для лепки надлежащего имени. Большинство авторитетов считает, что Льюис Кэрролл превосходил Лира по части стихов абсурда. Но не я. У Лира есть пленительное качество заразительно хорошего настроения, отсутствующее в более серьезных и более сентиментальных стихах Кэрролла (хотя, конечно, не могу отрицать неотразимого гения «Бармаглота»).