Читать книгу "Первый Мир - Андрей Ливадный"

От подобных мыслей Ирбиха охватывал ужас.

Ни одно существо, рожденное тут, уже нельзя считать норлом.

За две недели, что отряд исследователей прорывался к древнему сооружению, от трехсот соратников, отправившихся в рискованную экспедицию, рядом с Ирбихом осталось чуть больше сотни.

Практически все пострадали в схватках, получили несовместимые с жизнью дозы облучения, наступил момент, когда первоначальная цель превратилась в призрак прошлого...

Многие сходили с ума, не в силах вынести страданий, не в состоянии примириться с мыслью, что им уготована медленная мучительная смерть, они с оружием в руках бросались на вчерашних товарищей.

Ирбих почти не помнил, как остаткам отряда удалось прорваться к бывшему культурному заповеднику.

В детстве он несколько раз бывал тут с родителями, но теперь пространство под огромным искусственным куполом изменилось до полной неузнаваемости.

Сумеречная пещера, похожая на исполинский склеп, – вот единственное ощущение, ассоциация, прочно завладевшая измученным рассудком.

Десятки тысяч мертвых тел разлагались среди разрушенных лагерей, возведенных накануне катастрофы, разграбленные склады с припасами, брошенная техника – все свидетельствовало о массовой панике, завершившейся насилием.

Не осталось сил ужасаться и сострадать.

Собрав всех, кто еще сохранял силы и верность, Ирбих повел их к древнему святилищу Лог. Опираясь на заранее произведенные расчеты, он предполагал, что древнее устройство готово к работе: если верить древним книгам, то сооружение, возведенное первобытными норлами под руководством инопланетных существ, проявляло признаки функциональности строго периодично, через каждые шестьдесят лун.

Чувствуя, что его дни сочтены, Ирбих отчаянно цеплялся за последнюю надежду: они пройдут через портал, разведают, что же на самом деле расположено по ту сторону гиперпространственного тоннеля, и успеют вернуться, чтобы отправить бесценную информацию тем, кто обреченно готовится встретить свет чужого солнца в едва окрепшей колонии.

В своих расчетах он не учел одного: вот уже двое суток, как по их следам с завидным упорством шел многочисленный отряд, не похожий на мелкие стаи озверевших сородичей. Ирбих был настолько измучен, что не уделял преследователям должного внимания.

Они не нападали, не шли на контакт, но постоянно держались в опасной близости. Несколько раз Ирбих видел, как неподалеку снуют фигуры, облаченные не в лохмотья, а в боевую броню космических подразделений. На одном из привалов он, с трудом сконцентрировавшись на новой проблеме, пришел к выводу, что за ними следует военизированное подразделение, чей командир сумел сохранить рассудок в наступившем на планете хаосе и теперь ведет своих людей вслед за подозрительной группой, не спеша атаковать, а скорее пытаясь выяснить цель прибытия посланцев новой родины.

Собрав все силы, он встал, решив сам выйти навстречу преследователям, но лишь зря потратил время. Они будто растворились в сумерках, избегая контакта.

Обессиленный и удрученный Ирбих вернулся в лагерь, а через несколько часов остатки его отряда добрались до святилища Лог...

Все надежды рухнули.

Он умирал. Что толку в собственной правоте, когда ошеломительные результаты отчаянного эксперимента невозможно передать тем, кто остался на новой родине?

Ирбих не ошибся – гиперпространственный тоннель, о существовании которого иносказательно свидетельствовали древние священные книги, оказался реально действующим, он сам убедился, что в основе легенды лежит не невежественная фантазия, как принято считать, а некое зерно утерянного в веках истинного знания, недоступного для понимания первобытных норлов и потому облаченного в вуаль суеверных домыслов.

Он не справился с поставленной задачей, хуже того – своими действиями открыл доступ на незнакомую планету следовавшему по пятам многочисленному отряду военных, пораженных общим безумием, но сохранивших подобие дисциплины, единоначалия, позволившего им выжить в экстремальных условиях глобальной катастрофы.

Они ворвались в пространство древнего мира, сея разрушение и смерть, ими руководил не здравый смысл, не отчаянная попытка найти выход из тупика, в котором оказались остатки цивилизации, а лишь инстинктивное стремление выжить. Не избежавшие деформаций психики, чрезвычайно агрессивные и опасные в силу рефлекторных навыков обращения с оружием, военные норлы представляли серьезную угрозу. Их необузданная ненависть к любым существам иных космических рас имела в первооснове не ксенофобию, а милитаризированный образ мышления, усугубленный непоправимой психологической травмой, полученной в период катастрофы, обрушившейся на старую родину.

...Иван вздрогнул.

Он понял, что сознание Ирбиха коллапсирует, умирает, мысли норла прошли по замкнутому кругу и вернулись к осознанию факта своей гибели, образы, создающие пространство личной вселенной, потускнели, выцвели, у него иссякла воля к жизни. Норл не осознавал новую форму существования своего рассудка и был обречен.

Столетов на миг растерялся.

На фоне потрясающего открытия, дарованного односторонним контактом с разумом чуждого существа, тонкой, заполошной нотой звучал подсознательный страх: Иван прекрасно понимал, что хозяином гаснущей виртуальной вселенной является Ирбих, а он лишь «гость» в информационном пространстве логра. Следствием такого неравенства могли стать катастрофические последствия для рассудка – нужно было немедленно уходить, иначе агония норла поглотит и его разум.

Почему же он застыл в нерешительности?

Ивана раздирало противоречие.

С одной стороны, он выполнил свою миссию, получив бесценную информацию. Кроме того, в сознании Столетова еще был жив ужас, испытанный во время схватки с норлами. Нелегко взять и вот так запросто рискнуть, перешагнуть через страх, отвращение, инстинкт самосохранения, наконец, – ведь реакция норла на появление чуждого ему образа непредсказуема, – являясь абсолютным владыкой виртуального пространства, Ирбих одной лишь рефлекторной мыслью способен стереть жуткое для него «предсмертное наваждение», и тогда Ивану обеспечена жесточайшая травма рассудка.

С другой стороны, рискнув, он мог бы попытаться спасти гаснущее сознание норла.

Остаться сжавшимся в комок статистом событий, бежать или сделать шаг навстречу абсолютно чуждому разуму?..

Тело Столетова покрылось испариной.

Мышцы непроизвольно сокращались в рефлекторном ознобе.

На блоках аппаратуры, соединенных через адаптеры с рассудком человека и логром, появились тревожные индикационные сигналы.

Урман, мгновенно оценив ситуацию, протянул руку, намереваясь отключить прямое нейросенсорное соединение, но Гюнтер внезапно схватил его за запястье.

– Не трогай.

Охотник резко оглянулся, его глаза гневно сверкнули недобрым огнем.