Читать книгу "Зона отчуждения - Андрей Ливадный"

Он повернул голову, вспомнив о препятствии, которое остановило скольжение его кресла.

В десятке шагов от него возвышался исполинский, опрокинутый набок корпус серв-машины. Это также был «Хоплит», но его повреждения выглядели критическими. Вадим с трудом сфокусировал на нем свой взгляд, замечая страшные подробности: огонь обглодал всю краску с почерневших бронеплит, в некоторых местах сегменты брони были сорваны, обнажая механизмы приводов, один ступоход согнут, второй, перерубленный в районе шарнирного соединения, валялся поодаль двумя уродливыми кусками. В лобовой броне зияло несколько дыр, по их угловатым краям можно было судить, что снаряды, не разорвавшись, просто проломили броню…

«Чья это машина?» — бился в голове Вадима безответный вопрос.

Бортовой номер исчез вместе со сгоревшей, облупившейся краской, простреленные бронеплиты рубки управления оставались плотно сомкнутыми, значит, пилот, живой или мертвый, до сих пор остается внутри… хотя не факт, Вадиму не было видно люка, расположенного в днище опрокинувшейся машины.

Он обошел «Хоплит» и увидел, что узкий лаз в центре изуродованной поворотной платформы плотно задраен.

Попыток покинуть опрокинутую машину пилот не предпринимал…

Прислонив автомат к поврежденному механизму, Вадим нашел штурвал ручного привода и стал открывать люк. Тот поддался под усилием шестеренчатой передачи и, осыпая куски окалины, отодвинулся, протяжно заскрипев при этом.

Вадим подобрал автомат, просунул голову и плечи в образовавшееся отверстие, не ощущая внутри машины запаха гари, и это обнадежило его. Вертикальная шахта длиною в метр теперь превратилась в узкий горизонтальный тоннель, который пришлось проползти, обдирая грудь о выступающие скобы. За них обычно цеплялся руками пилот, поднимаясь в рубку управления.

Внутри «Хоплита» тускло светились панели аварийной подсветки, источая желтоватое сияние. Спинка кресла скрывала за собой пилота, но рука Вадима оскользнулась, и он понял, что кабина управления забрызгана кровью.

«Кто?»

Нечаев с усилием подтянулся, ухватился за спинку кресла, полностью оказавшись внутри рубки управления, и наконец увидел его: «Хоплитом» управлял Дима Дорохов. Сейчас он безвольно повис на страховочных ремнях в цепких объятиях накрененного пилот-ложемента. Лицо Димы было бледным, как мел, комбинезон на груди густо напитался кровью, несколько скользящих осколочных порезов от острых фрагментов выбитых приборов тянулись по правой щеке…

Вадим не медлил ни секунды.

Он не задавался вопросом — жив Дима или нет. Разорвав оболочку автономного аппарата жизнеобеспечения, притороченного к креслу пилот-ложемента, он позволил прибору пискнуть, активируясь, и раскрыл его, превратив в механическое подобие паука с гибкими полуметровыми шлангами-лапами. Центральная часть прибора копировала по своей форме полушлем и надевалась на голову раненого. Дрожащими пальцами Вадим откинул с головы Дорохова полушлем нейросенсорного комплекса управления, расстегнул страховочные ремни, потом оттащил обмякшее тело в сторону от кресла, уложил его на ставшую полом стену рубки и только после этого, леденея от неприятного холода, которое источала кожа Дорохова, надел на него комплекс автодока.

Все это заняло меньше минуты.

Прибор, угнездившийся на голове Димы, сдавленно и протяжно запищал, словно сам был смертельно ранен, его шланги-щупальца зазмеились, вползая под разорванный комбинезон, присасываясь к телу, прокалывая кожу иглами зонд-анализаторов, и вдруг, среди огоньков, мелькавших под мутно-дымчатым покрытием полушлема, трепетно зажглась одна-единственная зеленая искра.

Вадим слабо разбирался в этой технике, созданной не на его планете. Вчера Сайков бегло ознакомил всех пилотов с аварийными комплектами выживания и способами их активации при ранениях, но Нечаев уже испытал однажды действие подобного аппарата и смел надеяться, что Дорохов выкарабкается…

Больше он ничем не мог помочь другу. Вадим сделал максимум возможного, теперь оставалось лишь ждать, но сидеть сложа руки рядом с неподвижным, холодеющим телом он не мог.

Перебравшись в испачканное кровью кресло, Вадим при помощи рычагов ручного привода повернул пилот-ложемент омертвевшей машины в привычное положение относительно поверхности земли. Вместе с ложементом пришла в движение и часть консолей управления, предназначенная для работы в аварийном режиме.

Нечаев быстро пробежал пальцами по сенсорным кнопкам, отчаянно надеясь, что не все системы «Хоплита» безнадежно погибли.

Ему как воздух нужна была связь.

Через некоторое время тускло вспыхнул единственный доступный в режиме аварийной активации экран.

Вадим не стал просматривать появившуюся на нем схему повреждений серв-машины, — его интересовала лишь связь и любые источники внешней информации о мире.

* * *

Первое ощущение после активации аварийных сенсоров «Хоплита» было сродни чувству прозрения.

Он снова видел мир посредством мощных электронных систем, и неважно, что обездвиженная серв-машина лежала на боку, беззащитная и безоружная, — теперь, спустя четырнадцать минут после начала адского боестолкновения, исход решали иные факторы.

Сегменты брони опрокинувшейся серв-машины со скрежетом пришли в движение, выпуская наружу резервную антенну аварийной связи.

Вадим понимал, что сейчас дорога каждая секунда, — судьба давала ему шанс успешно завершить спланированную операцию по защите космопорта.

Полная концентрация сознания на этой мысли помогла ему побороть нарастающую дурноту, действовать быстро и автоматически, будто он являлся не человеком, а частью опрокинутой набок серв-машины…

«Щелчок…»

Первая секунда глобальной тишины принесла с собой отчаяние, — внешние микрофоны вот уже минуту как перестали транслировать отзвуки боя, который, словно траектория недавнего полета его пилот-ложемента, достиг апогея, а потом пошел на спад, затихая по всем направлениям.

Посредством систем оптического и теплового видения Вадим ясно различал контуры четырех исполинских космических кораблей, которые приземлились, образовав тесный квадрат. Космопорт Кьюига, не предназначенный для приема огромных пространственных крейсеров, был им тесен, и при посадке космические титаны не только заняли все посадочные поля, но и подмяли, проломив крыши, одноэтажные здания разгрузочных терминалов, расположенные по периметру полей.

Бой, судя по внешним признакам, действительно стих.

Вадим не наблюдал ни сил Альянса, ни машин своего батальона. Картина, представшая его глазу, разительно отличалась от панорамы, которую он видел с высоты, — теперь космопорт напоминал мертвое поле, усеянное останками техники и придавленное сверху титанической массой четырех благополучно завершивших посадку крейсеров.

Отчаяние смешивалось в его душе с надеждой, решимость сменялась ощущением бессилия, слепоты, но он не мог позволить событиям течь самим по себе, ибо тогда наступившая развязка могла свести на нет все усилия, сделать бессмысленными жертвы…