Читать книгу "Забытая история любви - Сюзанна Кирсли"

Полковник Грэйми наблюдал за ней, не скрывая любопытства.

— Короля можно спасти, — сказал он.

— Но вы же не станете подсказывать мне?

София знала, что он не станет этого делать. Он никогда не говорил ей, как ходить, и не давал советов, лишь поначалу, когда только учил ее правилам, помогал направлять мысль в нужное русло.

Так он и сейчас поступил.

— Нужно задействовать вашу королеву.

— Мою королеву… — Она смотрела на фигуры, но все также не видела нужного хода. А потом ее внезапно озарило. — А! — воскликнула она и передвинула фигуру.

— Вот видите. — Полковник улыбнулся, как учитель, гордящийся успехами ученика. — Теперь ваш король в безопасности. По крайней мере, — лукаво прибавил он, — пока.

Огилви наблюдал за ними без особого интереса, но София знала, что в скором времени его одолеет желание что-нибудь рассказать. Прошлым вечером весь ужин он развлекал их разными занятными историями, которых за долгие годы жизни накопил немало, и рассказывать их доставляло ему изрядное удовольствие. И Софии нравилось слушать их. Рассказы о приключениях и подвигах бывалого воина захватывали ее. Хотя, нужно сказать, что она слушала бы, даже если бы в них не было ничего интересного, потому что сердце ее было не настолько черствым, чтобы отказать такому человеку, как Огилви, дни славы и величия которого остались позади, в праве оживить былые времена рассказами о них.

— Да, — промолвил Огилви, устраиваясь в кресле. — Часто такое бывает, что королева может спасти короля. Наш юный король многим обязан своей матери. Его бы уже и в живых не было, кабы не храбрость его матери, которая увезла его из страны.

Полковник Грэйми тоже почувствовал, что сейчас последует рассказ.

— Расскажи юной даме, как все произошло. Она в то время была малым ребенком.

Огилви, взглянув на Софию и увидев, что она готова слушать, приступил к рассказу:

— Ну так вот. В ту пору молодому королю — а звали его тогда принцем Уэльским — было всего полгода от роду. Время было примерно такое же, как сейчас, первые дни декабря, стояли страшные морозы, дул ледяной ветер. Дела у старого короля тогда шли совсем плохо. Он терял власть в королевстве не по дням, а по часам. Большинство его генералов, и Мальборо с ними, покинули своего короля и перешли на сторону Вильгельма Оранского. Да что там, его родная дочь и та тайком сбежала от него. Для него это стало страшным ударом. Ножом в сердце, ведь его предала дочь, которую он любил. После того он проиграл немало сражений, своя участь ему стала безразлична, зато ему была очень небезразлична судьба его жены и маленького сына, принца Уэльского. Он знал, что малышу грозит опасность: виги пустили ложный слух, что Яков, мол, не родной сын королевы. Лживые псы! — с чувством воскликнул он. — Да и как он мог быть ей не родным, если, когда она разрешалась, рядом с ней, как и положено, стояла целая толпа свидетелей? Я… — Он осекся. Волнение, охватившее его, оборвало рассказ.

София знала то, чего не мог знать он. Он не мог знать, чего стоило Марии Моденской выдержать подобное унижение, да и сама София не догадывалась, как такое вообще может выдержать женщина. Выносить дитя, произвести его на свет и потом доказывать, что это твой ребенок, тем, кто считает иначе… Нет, о таком и думать было страшно. София подавила почти неосознанный порыв положить руку на живот, когда Огилви, успокоившись, продолжил:

— Но старый король решил отослать королеву и принца Уэльского из Лондона и переправить их во Францию. Знали об этом лишь несколько человек. — Огонь в камине отбросил тень на его выразительное лицо, когда он подался вперед, чтобы и их посвятить в тайну. Продолжил он так уверенно, будто сам все видел и слышал: — За ужином, в тот вечер, когда был запланирован побег, королева села за стол. Она была спокойна. Сыграла свою роль так, что ни одна живая душа ничего не заподозрила. А потом ушла к себе, сняла свой королевский наряд, надела простое платье и замотала принца в узел, как будто она служанка и несет белье в стирку. Ей дали двух надежных человек для охраны. Тайными ходами они вышли из Уайтхолла и, прячась от случайных глаз, поспешили к дожидавшейся их карете, чтобы ехать к реке.

София затаила дыхание, когда в своем воображении стала пробираться вместе с королевой сквозь настороженные тени. Она даже закусила губу — так ее увлекло повествование.

— Ночь была такой темной, — продолжил Огилви, — что они даже друг друга почти не видели. Перебраться через Темзу при безумном ветре да в дождь было затеей опасной. Но, когда они наконец добрались до другого берега, кареты с шестеркой на условленном месте не оказалось. Королеве пришлось укрыться от непогоды у церковной стены, где ее того и гляди могли заметить, и ждать, пока ее люди найдут другую карету. Их чуть было не поймали. Божье провидение охранило беглецов той ночью, когда их едва не перехватили на дороге в Грейвсенд. Все же они добрались до берега и встретились с теми, кто должен был плыть с ними во Францию. Плавание было ужасным, но королева ни разу не пожаловалась. Удивительно отважная женщина, — провозгласил полковник. — Кабы не ее отвага, не было бы у нас сегодня короля, потому что, останься они в Лондоне, их бы уже ничто не спасло.

Полковник Грэйми, который, как думала София, тоже должен был помнить те смутные времена предательства, согласился:

— Да, история печальная.

— Да. Я ее услышал от самого графа Лозона. Он был там, он один из тех двух человек, которые той ночью вывели королеву Марию из Уайтхолла, переправили через реку и доставили в Грейвсенд. Они же с ней отправились во Францию. Он видел все и держал свои воспоминания у себя в голове, пока я однажды при помощи чарки вина не помог ему подобрать ключик. — Капитан Огилви улыбнулся. — Он мне и другие интересные истории рассказал, да только там больше было таких, что при девице я бы не стал их пересказывать. — Но все же он вспомнил одну более-менее пристойную и, излагая ее, уселся еще глубже в кресло.

София слушала вполуха и улыбалась, когда на нее смотрели, бесшабашным выходкам графа Лозона, но ее до того захватил рассказ о бегстве королевы Марии из Англии во Францию, что и спустя несколько часов она все еще не могла думать ни о чем другом.

В тот день она долго стояла у большого окна в гостиной и смотрела на море, представляя, каково это — оказаться брошенной в эти яростные, продуваемые всеми ветрами волны, когда не знаешь, какое будущее ждет тебя и маленького ребенка, которого ты держишь на руках, когда тебя раздирает страх за мужа, оставшегося в стране, которую ты покидаешь и, возможно, уже никогда больше не увидишь. Она попыталась понять, насколько глубоким было отчаяние королевы в ту минуту.

Она не слышала, что кто-то вошел в комнату, пока за спиной ее не раздался голос полковника Грэйми. Говорил он негромко и спокойно, так, будто понимал ее внутреннюю тревогу и хотел успокоить ее:

— Не удивлюсь, если к вечеру пойдет снег, посмотрите, какие облака.

Он подошел ближе, остановился рядом с ней и устремил взгляд в том направлении, куда смотрела она, но больше ничего не сказал.