Читать книгу "Лечь на амбразуру - Фридрих Незнанский"

Праведный гнев адвоката был, конечно, велик, но не так чтоб уж очень. Чтобы судья не смогла лично его заподозрить в корыстном интересе. Словом, он постарался представить ситуацию как полигон, на котором развернулась борьба преступного замысла с государственными интересами, борьба, в которой роль зачинщика, как ни странно, принадлежит женщине, поставившей себя выше любых моральных принципов. Фамилию надо называть снова? Больше не надо?…

Юрий хотел одного: чтобы Толмачева потребовала материалы минаевского дела для ознакомления в связи с протестом, который внесет адвокат арестованного. А затем ей будут предоставлены все имеющиеся на руках доказательства подтасовки и преступной фальсификации фактов. А также прочие доказательства, указывающие на истинных виновников поистине уголовных деяний. В ее силах прекратить этот фарс.

А вот что дальше, что она сама постарается сделать, чтобы примерно отомстить своей подлой сопернице, это уже будет фактом личной биографии судьи Толмачевой.

Кажется, ей пришлось проникнуться горячим возмущением адвоката Гордеева, во всяком случае, поверить в его искренность, а для начала уже и это было немало.

Наталья Павловна обещала подумать и сообщить ему о своем решении. Юрий тут же положил перед ней визитную карточку, где в числе прочих данных был и номер его мобильного телефона.

Все вроде бы закончилось, но судья почему-то тянула время, такое дорогое, по ее же утверждению. Правда, утверждала она это раньше, чем состоялся разговор. Но вот, оказывается, есть у нее еще несколько свободных минут.

Наталья Павловна явно оттягивала момент прощания. Подносила к лицу букетик, что-то поправляла внутри, потом пристальным и строгим взглядом уставилась на Гордеева и спросила:

— А скажите мне, Юрий Петрович, зачем вам потребовалась личная встреча со мной? Можно же было по официальной линии, и уверяю вас…

— Извините, Наталья Павловна, я хотел увидеть вас… честно говорю. Я не верю отзывам, а верю только своим собственным впечатлениям.

— Да? — Похоже, ироническая улыбка скользнула по ее губам. Сочным, между прочим, и достаточно еще ярким, причем вовсе не от помады. Знал толк в этих вещах наблюдательный Гордеев. — Ну и как, увидели?

— Вы хотите узнать результат? — тоже чуть улыбнулся он.

— Было бы занимательно. — Она свела брови, изображая легкое недовольство его дерзостью. — Я все-таки… старше вас, Юрий Петрович, и как-то… — Она явно не находила достойного аргумента, чтобы указать ему его место. Или не очень-то ей на самом-то деле этого хотелось?…

— Ваша честь, — сдержанно и почти торжественно заявил Гордеев, — смею указать вам на вашу роковую ошибку. Женщина изначально уже не может быть старше мужчины, это общеизвестный факт. Не знаю, почему в Белоярске пробуют думать иначе. А во-вторых, я в прошлом следователь, прошел определенную школу у лучших прокуроров, кое-чему научился. И главное, чему все они меня учили, — это думать о людях лучше, чем о них рассказывают. А чтобы думать, надо видеть, а чтобы видеть… сами понимаете, на какие ухищрения наш брат только не идет! Вот такая логическая цепочка. А если по правде, я действительно очень хотел с вами познакомиться: в самом деле, что это за такая распрекрасная женщина, которую боится вся Сибирь? Видите, опять соврали: ничего страшного, а как раз все наоборот. Я искренне рад знакомству с вами. Жаль только, что подобные знакомства чаще всего случаются на служебной почве и грозят противостояниями.

— Вы убедили меня в искренности ваших слов, — неожиданно сухо сказала Толмачева и поднялась. — Извините, больше у меня действительно нет времени. К сожалению. Буду рада вас еще увидеть… по работе.

Она протянула ему ладонь для рукопожатия, но он аккуратно поцеловал ее и склонил голову.

Толмачева быстро направилась к двери, вышла, не оборачиваясь. Он тоже оставил комнату, где решались судьбы сотен, тысяч людей, размышляя при этом, что женщина-то, кажется, покинула его в смятенных чувствах. И это очень, очень своевременно…

На него обрушился шквал звонков и предложений.

Первой позвонила Лидия. С некоторой обидой напомнила о себе, о его обещании звонить. О том еще, что она уже предлагала ему совместный вечер, а он не только не ответил хотя бы вежливым отказом по телефону, а вообще промолчал. Таким образом, ее искренним чувствам к нему нанесено явное оскорбление.

Слова были суровыми, но голос вибрировал с такой силой, что, не знай Гордеев, с кем беседует, ринулся бы, задрав штаны, за комсомолкой. Как острили в дни его юности. Однако он знал, с кем разговаривает, и принялся невнятно что-то мекать, хекать, откашливаться и мычать невразумительно, ссылаясь на усталость и прочее, чего на самом деле отродясь у него не было.

Но суть этого звонка была не в желании Лидии немедленно затащить его к себе в койку, а в том, что губернатор проявил наконец интерес к приезжему адвокату и выразил согласие встретиться с ним. Недоставало еще маленькой детали, подумал Гордеев, всего нескольких слов: так, мол, и быть, заходи. Спасибо, барин. Но вообще-то мы не очень нуждаемся в твоей милости. Вот ежели Наталья Павловна сказала бы свое категорическое нет — тогда, возможно, пришлось бы толкаться и к губернатору. И то предварительно хорошо обдумав этот свой шаг.

И Юрий кисло согласился на встречу, разрешив себе даже слегка схамить. Он сказал, что очень сожалеет: почему как губернатор, так обязательно мужик? А вот была бы она, Лидия Михайловна, губернатором, его бы и упрашивать не понадобилось, сам бы примчался, потому что с таким губернатором ему уж точно не пришлось бы вести нудных разговоров, поскольку с ней надо не говорить, а действовать — и чем отчаяннее, тем лучше.

Она хохотала и советовала в самом деле не терять зря времени — грешные желания должны удовлетворяться в первую очередь, чтобы в конце осталось несколько минут для замаливания греха. Ведь известно: не согрешишь — в чем каяться-то? Гордеев, ау?

Он посерьезнел, сделав вид, что полностью разделяет ее точку зрения, однако обстоятельства… и снова путаная неясная речь. Она отстала, поняв, что сегодня с ним кашу не сваришь. Но в самом конце вдруг спросила:

— А чего это вы нынче в суде делали? — небрежно так спросила, между прочим.

— Батюшки, да уж вы не за шпиона ли меня считаете? — ужаснулся Юрий и подумал: вот оно, самое-то главное!

— Да не берите в голову! Кто-то вас там видел, вот и сказал. А вы на всякий случай, это я вам по-дружески говорю, будьте поосторожней с нашей судьей. Очень опасная женщина. Злая и непредсказуемая.

— Спасибо, буду иметь в виду. Так что, вы говорите, с губернатором? Я вообще-то планировал завтра провести весь день в изоляторе и в прокуратуре. Может, Андрей Ильич согласится перенести встречу на послезавтра? Опять же пятница, дальше выходные, а? — Юрий закончил многозначительно, как бы намекая на возможное продолжение.

— Надо подумать… — протянула Лидия. И он понял, что затея с губернатором — это ее личная идея, так что Гусаковский вполне может и не знать ничего о готовящейся аудиенции…