Читать книгу "Женские лица советской разведки. 1917—1941 гг. - Михаил Михайлович Сухоруков"

неплохо работавшие в фашистской Германии, по прибытии в «нейтральную» страну пренебрегли элементарными правилами конспирации». После копенгагенского провала начальник Разведупра Я.К. Берзин подал рапорт об освобождении от должности, который был удовлетворён. Под этим докладом врид (временно исполняющему должность) начальника Разведупра (Берзина, очевидно, не было в Москве) Артузову 16 марта 1935 года пришлось поставить свою подпись. На следующий день нарком обороны ознакомился с докладом и изложил на нём подробную резолюцию для Сталина, которую следует привести полностью: «Из этого сообщения (не совсем внятного и наивного) видно, что наша зарубежная разведка все еще хромает на все четыре ноги. Мало что дал нам и т. Артузов в смысле улучшения этого серьезного дела. На днях доложу меры, принимаемые для избежания повторения случаев, подобных копенгагенскому»[333].

Для Берзина копенгагенский провал означал конец карьеры начальника военной разведки. Не дожидаясь жестких оргвыводов, которые последовали бы после доклада Артузова и резолюции Ворошилова, он сам подал рапорт об освобождении от должности. Сталин согласился, но Берзина после отставки он не принял и его объяснений случившегося не выслушал. Должность начальника Разведупра стала вакантной. Легендарный «Старик» был отправлен главным военным советником в Испанию.

Начались поиски кандидата в руководители военной разведки. Но если в Разведупре не удалось найти достойного первого зама и пришлось приглашать человека со стороны, то уж отыскать внутри аппарата преемника Берзина было просто невозможно. Приглашать профессионала со стороны, например из Коминтерна, или партийного функционера из ЦК партии неразумно – не приживется и кроме склоки внутри управления ничего не будет. Решили искать кандидата среди высшего командного состава РККА, который имел хотя бы косвенное отношение к военной разведке. Выбрали С.П. Урицкого. Старый член партии, участник Гражданской войны и подавления Кронштадтского мятежа, кавалер двух орденов Красного Знамени, что в те годы имело важное значение. После войны кончил Военную академию и был послан на разведывательную работу в Чехословакию и Германию. Так что он имел вполне определенное отношение к военной разведке.

Пулю нашли для каждого

Считается, что в 1937–1938 годах по приказу высшего руководства СССР советская военная разведка (4‐е управление Штаба РККА, позднее – Разведывательное управление Наркомата обороны) была фактически разгромлена органами ОГПУ – НКВД. Однако не менее тяжёлые потери понесла советская военная разведка в результате грубых ошибок в работе за рубежом.

Итак, в 1932–1935 годах провалы следовали один за другим. Причины их таились внутри 4‐го управления. Ни Берзину, ни Артузову так и не удалось повысить дисциплину среди нелегалов, добиться строгого соблюдения требований конспирации и точного выполнения указаний начальства. Смена руководства добавила ко всем проблемам в оперативной работе ещё и внутренний раскол между военными разведчиками и пришлыми чекистами.

Артузов понимал, что его положение становится всё более шатким. Он пытался взять под защиту своих людей из ИНО ГПУ, перешедших вместе с ним в Разведупр. К наркому Ворошилову он попасть на доклад не мог, а сам нарком его никогда не вызывал. Он предпочитал получать всю информацию о работе управления от Урицкого. Поэтому Артузов и написал подробное письмо комкору Урицкому 20 декабря 1936 года. Но и этот отчаянный шаг результата не дал. Уже 11 января 1937 года по предложению наркома Ворошилова Политбюро принимает решение об освобождении Артузова от работы в Разведупре и направляет его в распоряжение НКВД СССР. Новым замом начальника Управления военной разведки тем же постановлением был назначен старший майор госбезопасности М.К. Александровский.

Артузов вернулся в НКВД. Во внешнюю разведку его не взяли, а предоставили ему скромную должность в архивной части. Стало понятно, что его ждёт опала и забвение. Артузов не избежал трагической участи: арест, следствие, «признание» в работе на несколько разведок, скорый суд, подвал и пуля в затылок.

Не удержался в своём кресле начальника военной разведки и С.П. Урицкий. Вскоре ему пришлось сдать дела реабилитировавшему себя в Испании Я.К. Берзину, получившему орден Ленина и воинское звание армейского комиссара 2‐го ранга. Назначение аса разведки Берзина на прежнее место было вполне закономерным. 3 июня он занял свой кабинет, вновь став на короткий срок начальником Разведупра. На совещании в Разведупре выступил Сталин 21 мая 1937 года. Он заявил о том, что «Разведуправление со своим аппаратом попало в руки немцев», и дал установку на роспуск агентурной сети.

Некоторое время спустя в начале июня 1937 года Сталин повторил эту оценку в своем выступлении на расширенном заседании военного совета при наркоме обороны: «Во всех областях разбили мы буржуазию, только в области разведки оказались битыми… Вот наша основная слабость. Разведки нет, настоящей разведки. Я беру это слово в широком смысле слова, в смысле бдительности и в узком смысле слова также, в смысле хорошей организации разведки. Наша разведка по военной линии плоха, слаба, она засорена шпионажем. …Разведка – это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жесточайшее поражение. И вот задача состоит в том, чтобы разведку поставить на ноги. Это наши глаза, это наши уши»[334].

В числе 20 арестованных оказалась Залесская Софья Александровна, она занималась нелегальной работой в Чехословакии, Германии, Польше и других странах, в 1933 году награждена орденом Красного Знамени, находилась в распоряжении Разведупра.

Первый арест такой большой группы сотрудников вызвал цепную реакцию смещений, перемещений, новых назначений. 1 августа положение в Разведупре в связи с разоблачением вражеских агентов обсуждалось на заседании Политбюро. Было принято решение: «Освободить Я.К. Берзина от обязанностей начальника Разведывательного управления РККА с оставлением его в распоряжении Наркомата Обороны. Временное исполнение обязанностей начальника Разведывательного управления возложить на товарища Никонова». После ареста его соратников, с которыми он работал многие годы, у начальника управления не было никаких шансов удержаться на своем посту, а формулировка «оставление его в распоряжении Наркомата Обороны» означало скорый арест. И Берзин, и его подчиненные это прекрасно понимали.

Военная разведка все больше и больше попадала под влияние НКВД. В том же постановлении Политбюро наркому Ежову поручалось «установить общее наблюдение за работой Разведупра, изучить состояние работы, принимать по согласованию с Наркомом Обороны неотложные оперативные меры, выявить недостатки Разведупра и через две недели доложить ЦК свои предложения об улучшении работы Разведупра и указания по свежим кадрам». После принятия