Читать книгу "Генрих VIII. Жизнь королевского двора - Элисон Уэйр"

передает вашей милости искреннюю благодарность за ваши послания, касающиеся важных персон, и вследствие этого хорошо понимает и с любовью принимает особое внимание, какое ваша милость проявляет к благополучию его милости»35.

Генрих прислушался к словам кардинала и велел своим советникам удалиться. В нем пробудилась всегдашняя подозрительность, и, возможно, именно в это время он написал недатированное письмо, в котором наставительно рекомендовал кардиналу «пристально следить за герцогом Саффолком, герцогом Бекингемом, милордом Нортумберлендом, милордом Дерби, милордом Уилтширом и другими лицами, которых вы считаете подозрительными». Письмо предназначалось «исключительно и только вам и мне»36. Никаких подробностей о предполагаемом заговоре нет, неясна и причина сомнений Генриха в преданности Саффолка. У Нортумберленда незадолго до того возникли проблемы, так как он держал при себе слишком много ливрейных слуг, и, как все знали, Бекингем выражал открытое недовольство тем, что его обошел Уолси; но остальные, судя по всему, не провинились ничем. Тем не менее Уолси не ослаблял бдительности.

Генрих стремился вернуться в Лондон, однако Екатерина предостерегала его от этого37. Поэтому после празднования Дня святого Георгия поредевший двор перебрался во дворец Вудсток, в восьми милях от Оксфорда. Этот большой каменный дом, украшенный геральдическими эмблемами, с начала XII века был любимой резиденцией английских королей. Генрих VII потратил изрядную сумму на работы в Вудстоке, а Генрих VIII, которого привлекали великолепные охотничьи угодья в округе замка, отремонтировал его и несколько раз останавливался там во время объездов страны. В этом доме помещались все придворные, а король со своим выездным двором имел возможность уединяться в расположенных неподалеку Лэнгли или Юэлме38.

Однако вскоре появились сообщения о случаях чумы в окрестностях Вудстока. Король с королевой спешно удалились в Юэлм, к Саффолкам, а оттуда перебрались в приорат Беркшир, после чего отправились на юг – в Гринвич, Ричмонд и Эшер.

В августе Генрих гостил у Бекингема в Пенсхерст-плейсе, затем поехал охотиться и останавливался вместе со своим выездным двором в домах знати. Вернувшись к королеве в Вудсток, он получил радостное известие о ее беременности: «Королева встретила его милость у дверей его покоев, в качестве приветствия показала ему свой живот, слегка округлившийся, и заявила во всеуслышание, что у нее скоро родится ребенок»39. Надежды на обретение наследника ожили, чума наконец отступила, король посчитал, что опасность миновала и пришла пора вновь собрать двор в Лондоне.

25

«Мать сына короля»

В мае 1518 года Уолси был назначен папским легатом и получил беспримерную власть над Церковью Англии – больше, чем у архиепископа Кентерберийского, выше которого он теперь стоял. Отныне перед Уолси несли два креста, и про него начали говорить, что это «самый горделивый прелат, когда-либо живший на свете»1. Казалось, мечты кардинала взойти на папский престол вот-вот станут реальностью, но для достижения своей цели он по-прежнему нуждался в поддержке короля Франции и императора. Чтобы заручиться их содействием, Уолси решил активно вмешиваться в международные дела. Как говорили, ничто не вызвало бы у него бóльшую радость, чем «призыв стать третейским судьей христианского мира»2.

В 1518 году Уолси от имени Генриха VIII вел переговоры о заключении Договора о всеобъемлющем и вечном мире между Англией, Францией и Святым престолом, по условиям которого Максимилиан и Карл Кастильский обязывались не нарушать в одностороннем порядке мир в Европе. Чтобы скрепить договор с Францией, принцессу Марию решили обручить с дофином Франциском, наследником Франциска I, а Генрих и Франциск договорились встретиться в следующем году. Генрих поставил себе в заслугу заключение этого амбициозного союза, хотя переговоры в основном вел Уолси, а «сам король едва ли знал о положении дел»3. Однако Генрих отметил «свое» достижение серией пышных торжеств в Лондоне, которые обошлись ему в 9600 (2 880 000) фунтов стерлингов.

Французское посольство во главе с Гийомом Гуффье де Бонниве, адмиралом Франции, состоявшее из восьмидесяти модно одетых аристократов со свитами, прибыло в Англию 25 сентября. Во время аудиенции у короля гостям показали двухлетнюю принцессу Марию. Увидев Диониссио Меммо, девочка закричала: «Священник! Священник!», желая, чтобы он поиграл для нее. Король подхватил дочку на руки, а Меммо послушно исполнил просьбу, к великой радости маленькой принцессы4.

Третьего октября в соборе Святого Павла собрались члены королевской семьи, дворяне и сановники. Король с послами подошел к главному алтарю, где все подписали Лондонский трактат и поклялись исполнять его условия. Уолси отслужил торжественную мессу, «великолепие которой невозможно [было] описать»5, а Ричард Пейс произнес «прекрасную и достаточно длинную речь» на латыни, восхваляя своего государя, который сидел перед ним на троне, обтянутом золотой парчой.

После этого король устроил для своих новых союзников обед в епископском дворце, а вечером Уолси дал во дворце Йорк-плейс «роскошный ужин, каких доселе не давал никто, даже Клеопатра или Калигула»6. По окончании пира Генрих и его сестра Мария ввели в зал двадцать четыре танцора в масках; среди них были Саффолк, Невилл, Брайан, Кэрью, Гилдфорд, всеобщий любимец Генри Норрис, недавно появившийся при дворе, и любовница короля Элизабет Блаунт7: это был последний отмеченный в источниках случай, когда она появлялась на публике с Генрихом, хотя в то время у них наверняка были интимные отношения. После представления с масками на столы водрузили большие чаши, до краев полные золотых монет, и положили игральные кости, чтобы вся компания могла развлечься крупной игрой. «После этого снова завели танцы, и они продолжались до полуночи»8.

Через два дня в главном покое королевы в Гринвиче принцессу Марию обручили с дофином. На церемонии присутствовали король с королевой, кардинал Уолси, кардинал Лоренцо Кампеджо, представлявший папу, послы, придворные лорды и леди; все, по словам Джустиниана, были «в таких роскошных нарядах, каких я никогда не видел ни здесь, ни где-либо еще»9. Принцессу Марию одели в платье из золотой парчи и черный, украшенный драгоценными камнями капор. Адмирал Бонниве заменял будущего жениха. Уолси поднял Марию и надел на ее крошечный палец перстень с большим бриллиантом, который был ей слишком велик. Девочка спросила Бонниве: «Вы дофин Франции? Если да, я хочу вас поцеловать!» – и тем нарушила серьезность церемонии. После этого два кардинала благословили Марию и отслужили мессу «со всей возможной торжественностью»10. На последовавшем за этим банкете королю прислуживали три герцога – Норфолк, Саффолк и Бекингем (втайне порицавший союз с Францией), а также маркиз Дорсет11. Королева, отягощенная большим животом, рано удалилась к себе, но веселье длилось до двух часов пополуночи.

Седьмого октября,