Читать книгу "Мама, мама - Корен Зайлцкас"

– Простите, что прерываю. Вы уже задержали Джозефину? – спросила Берил.

Доннели кивнул.

– Она вернулась домой на Олд-Стоун после обеда. Все утро ходила по магазинам в Райнбеке. Сказала, что если ее собираются арестовывать, она хочет быть в новом платье. Она даже была у косметолога. Она заявила полицейскому, который делал ее снимок для картотеки, что сделала профессиональный макияж. Извините, конечно, но наших ребят это рассмешило. Они зовут ее «Мейбеллин». Ну, помните, их слоган: «Может, она родилась с этим. Может, это Мейбеллин»…

Вайолет была слишком уставшей, чтобы улыбнуться.

– Что бы это ни было, она определенно родилась с этим.

Но, сказав это, она тут же задалась вопросом, было ли это правдой. Генетика или жестокое обращение сделало ее мать такой, какой она была? Может быть, гены Джозефины были спичкой, которую подожгла жестокость ее собственной матери. Какой бы ни была причина, Вайолет не оставалось ничего, кроме как стоять в стороне и наблюдать, как бушует пламя.

По крайней мере, Вайолет была уверена, что она – не ее мать. Какие бы кошмары ни происходили в ее жизни, ничто, кроме пересадки мозга, не могло заставить ее смотреть на мир так, как это делала Джозефина.

Уильям Херст

Уилл сделал все, чтобы прокурор ни при каких обстоятельствах не смог обвинить его мать в двух вещах.

Преступление против жизни – за умышленное доведение Роуз до самоубийства (фелония[16] класса «С»). Оставались показания Вайолет, которая свидетельствовала, что Джозефина подложила Роуз фотографию расчлененного младенца в бордовой запекшейся крови. Но адвокат матери – эффектный, несмотря на животик, седовласый лис, который признался ей в любви сразу же после окончания процесса, – поспешил напомнить присяжным, что Вайолет была наркоманкой и регулярно видела вещи, которых не существовало: ацтеков, индуистские символы, загадочные послания «свыше». Во время суда он поднял вопрос о том, что он назвал «шизофреническим сбоем» Вайолет. Он вытащил ее школьный альбом за младшие классы и указал на фотографию Имоджин и Вайолет с подписью «Психонавты». Мать Уилла своими руками уничтожила последние страницы дневника беременности Роуз, а Уилл поклялся на Библии, что никогда не читал ничего похожего на компрометирующие пассажи, которые описывал его отец. Формально это было ложным, намеренно вводящим в заблуждение утверждением. Но Уилл был абсолютно уверен, что почитание матери значило для Бога гораздо больше. Уилл все еще хранил в сердце тот пароль: ChristLove, «Любовь Христа». Как только ему представилась возможность, Уилл вошел в электронную почту Роуз и удалил оттуда все. Входящие, исходящие – все.

Кража персональных данных и незаконное хранение похищенного имущества – за хранение и использование кредитных карт на имя Роуз (фелония класса «Е», мисдиминор класса «A»). Прежде чем отправиться ранним утром в полицейский участок, Уилл надел комплект одежды, который разложила для него Джозефина. В качестве разнообразия он был повседневным: толстовка с изображением субмарины и джинсы с отворотами. Надев последние, он ощутил в кармане что-то прямоугольное и твердое. Кредитные карты. Четыре из них были на имя Розетты П. Херст. Конечно, Джозефина могла положить их туда, чтобы подставить его: эта крамольная мысль на секунду промелькнула у него в голове. Но ему нравилось думать, что она оставила их там, потому что доверяла ему и знала, что он поступит правильно, если все пойдет не так. Пока полицейский ждал снаружи у единственной запирающейся двери в доме Херстов, Уилл порезал их над унитазом бритвенно-острыми ножницами, которыми его обычно подстригала мать. Карты исчезли навсегда за пару заикающихся смывов. («Простите за задержку, офицер! Мой желудок от нервов сходит с ума, когда я остаюсь наедине с моим чудовищным отцом!») Ничего компрометирующего в истории покупок не было. Мать Уилла использовала эти карточки исключительно для посещения музеев, стрижек и ланчей в легендарном ресторане «21». Она приобрела на них билеты на фильм «Вернись, малышка Шеба» и мюзикл «Блондинка в законе».

От следующих обвинений Джозефина не смогла уклониться:

Причинение вреда здоровью – за попытку удушения Вайолет (фелония класса «D»). Прокурор пытался доказать, что это было покушением на убийство на основании того, что Джозефина намеренно выманила Вайолет на отдаленные спортплощадки, и утверждал, что она завершила бы задуманное, если бы не появление Имоджин. Но седовласый лис заверил их, что ни один суд присяжных на планете не признает ее вину по этому пункту. Он был прав. Присяжные не признали. Не признали, даже когда всплыли авиабилеты в первый класс, которые Джозефина приобрела для себя и Уилла (не в Лондон, а в Хорватию, где дешевая стоимость жизни и нет соглашения об экстрадиции с США). Один из присяжных даже заявил, что «каждая мать время от времени испытывает желание свернуть шею своей дочери-подростку». Джозефина получила два года за препятствование дыханию и нарушение кровообращения, и, скорее всего, выйдет на свободу гораздо раньше.

Препятствование правосудию (мисдиминор класса «А») за сокрытие самоубийства Роуз. Признание матери Уилла, записанное на телефон Вайолет, не стало рассматриваться судом. И хотя полиции Джозефина рассказала примерно то же самое, для ее наказания просто не было юридического прецедента. Ей пытались вменить то, что она незаконно выкопала могилу, но поисковые собаки нашли тело Роуз на участке, находящемся в собственности Херстов, и именно там, где сказала Джозефина. Мать Уилла ничего не копала. Она опустила Роуз в одну из глубоких расщелин в лесных скалах сразу за их задним двором. После того, как Роуз перевелась на геологию, она была очарована этой пещерой размером четыре на четыре метра, образовавшейся за годы таянья льдов, которая скрывалась за разломом шириной чуть более полуметра. Джозефина утверждала, что это было естественное, экологичное захоронение, и что она думала, что Вайолет это оценит. И все же, некоторые детали – брезент, тачка – отталкивали всех.

– Так хоронят собаку, – выплюнул прокурор. – Так не чтут память человека, красивой молодой женщины и уникальной личности.

Эта последняя фраза заставила мать Уилла поднять подбородок и улыбнуться сквозь слезы.

Втайне Уилл подумал, что ему хотелось бы увидеть Роуз сохранившейся. На похоронах его мечты сестра лежала бы в стеклянном гробу, совершенная, как сказочная принцесса или бутоньерка из живых цветов в прозрачной коробке.

Но Дуглас решил эксгумировать и кремировать тело Роуз. Хотя поминальный зал был заполнен ее друзьями, уже решившими, что она просто позабыла про них, все-таки он был украшен паршивым сочетанием дешевых цветов – подсолнухами и космеями в унылых маленьких баночках. На фотографии, которую выбрал отец, Роуз была в полном походном снаряжении, со сгоревшим на солнце облезлым носом.

Сидя на скамье, Уилл думал, насколько лучше это бы сделала его мать. Она бы выбрала розовый сатин, белые пионы (розы были слишком очевидными), мягко подсвеченный студийный портретный снимок и что-то из «Вариаций на тему “Энигма”» Элгара. Возможно, «Нимрода».