Читать книгу "Идеальное несовершенство - Яцек Дукай"

Штерн подтвердилу счастливое завершение операции.

После наноматам необходимо было продраться сквозь все поволоки Клыка, причем не одновременно, чтобы не вызвать разгерметизацию. Потом, уже в вакууме, на безопасном расстоянии от Клыка, они инициируют цепную реакцию в тяжелых изотопах. Необходимые изотопы найти проще простого – из публичных Полей ///Замойский вытянул информацию, что некоторые разновидности Клыков ходят на 238U/235U.

И все же процесс чуть подзатянулся. Тем временем, вражеские октагоны3 с каждой секундой приближались. В любой миг Адама и Анжелику могла охватить Цивилизация Смерти кого-то из конкурентов, чтобы получить награду за пустышку Замойского.

Они добрались до озера; тут снова сели на коней. Манифестация Штерну, пока что верно их сопровождавшая, растворилась в воздухе. Замойский также убрал и нанебесную OVR-программу: Клык все равно уже удалился от трупа Деформанта настолько, что в этом масштабе почти ничего не было видно. Наноботная война там продолжалась, и результат ее оставался открытым.

Возвращаясь в замок, во время езды они молчали. Анжелика то и дело поглядывала на Адама вопросительно и с сомнением. Он отвечал взглядами настолько же вопросительными – и тогда она отводила глаза.

Если октагоны3 «Гнозиса» не доберутся до них раньше остальных, Анжелика Первая, вероятно, погибнет. Тогда не будет необходимости проводить синтез ее разума с разумом Второй – но мысль о собственной смерти, пусть условной и не пережитой лично, вызывала у девушки ледяную дрожь, несмотря на все шуточки и бесшабашность.

Приближался рассвет. Они съезжали с холмов. Замойский задумывался над необходимостью актуализировать записи своего френа. Привойка в мозгу была достаточно сложна. Последние архивации делали до предоставления ему гражданства, они уже изрядно деактуализировались. (Кем я тогда был? – Кем я стал нынче?).

Но – Сюзерен. Можно ли вообще верить этим записям, их аутентичности? Предположим, Адам умрет и его впечатают в новую пустышку – если Сюзерен манипулирует архивацией френа, Замойский может пробудиться кем-то совершенно другим. Не Замойским. Или, если честно, не пробудиться вообще. Зато возникнет некая новая сущность, личность, сконструированная ad hoc, фальсификат памяти и характера – хотя как таковой нераспознаваемый даже для себя самого.

Кроме того, надлежит помнить, что Сюзерен мог бы прочесть архивации «всухую», например, скопировав их себе в Чистилище.

Не так ли он узнал о Нарве – из архивации Мойтля?

= Если бы у тебя был выбор… = Адам заколебался.

Они выезжали из леса.

= Да?

= Те фоэбэ, что модифицируют самих себя… Как, собственно, это происходит? Решают, что хотят себя другими и перепрограммируются. Перепрограммировавшись, в новой сети страхов и желаний, выбирают себе следующий, иной образ френа. И так далее, и так далее, бесконечно; и все искренне. Могут ли они предвидеть и просимулировать наперед состояние своего сознания через икс переустройств? В состоянии N они жаждут состояния N+1, но хотят ли состояния N+10, N+100? А те ведь настолько же неминуемы. Тропа сдвигов, где всякое изменение вызывает следующие, и хотя сознательно мы решаемся лишь на ближайшие перемены, поскольку только их и можем предвидеть – на самом-то деле решаемся мы также и на все наши более поздние решения… Тогда где в этом процессе лежит самотождественность? А может она уже не состояние, а, собственно, только сам этот процесс?

= В случае открытых инклюзий – несомненно.

= В таком случае, насколько длинный это отрезок на линии изменений? Где он заканчивается, где начинается новый – новая личность?

= А ты полагаешь, что в Цивилизации все по другому? = она рывком отбросила волосы на спину, глубоко вздохнула, выпрямляясь в седле. = И теперь понимаешь необходимость держаться определенных конвенций, сколь бы абсурдными они не казались на первый взгляд? Стахс.

Перед ними проявлялся замок, омытый лучами встающего солнца, что с трудом продиралось сквозь ветки деревьев. Знамена реяли на утреннем ветру. На голубеющем небе //Замойский открыл себе картинку из внешних камер Клыка, переданную через Поля Официума. И едва они въехали в длинную тень замка, среди звездной темноты там блеснула короткая, но почти ослепляющая вспышка, после чего на серебристом гобелене появилось несколько новых звезд – в том числе одна очень близкая, очень яркая: солнце в форме веретена.

Планком позже Замойского рассекло надвое.

Глава 8. Нарва

КОД

Генератор языковых структур, представляющий собой основу коммуникации между Цивилизациями, Прогрессами и Деформантами.

Единое обобщение генеративных грамматик всех форм разумной жизни невозможно. В одной и той же вселенной могут существовать различные версии Кода.

Субкоды отдельных Прогрессов, Цивилизаций и трендов Деформации могут быть трактованы как производные Кода и vice versa.

Субкодом Прогресса и Цивилизации Homo Sapiens является Матрица Хомского.

Код не существует в образе языка, которым могли бы пользоваться стахсы. Каждое потребительское развертывание Кода требует выращивания из него новых языковых структур-процессов.

Связыки – это языковые френы, выращенные из отдельных Субкодов.

«Мультитузаурус» (Субкод HS).

На середине полукилометровой лестницы, где уже можно было отчетливо ощутить тяготение, Замойский внезапно и неожиданно пережил приступ воспоминаний из детства; те окружили его густым роем.

Он даже остановился, охватив руками широкий стебель. Так Адам не блокировал путь Анжелике, поскольку она спускалась первой. Вид ее должен был бы успокоить Мойтля, который помнил Замойского исключительно как лишенную памяти марионетку под жестким контролем семинклюзии «Гнозис».

Тем временем память Адама справлялась все лучше. Помнил он, например, что случилось ему упасть с лестницы и сломать ногу. Было это во время каникул в деревне (у бабушки с дедушкой?). Кто-то гнался за ним, и Адам, пытаясь побыстрее взобраться на чердак сарая, упал с четырех метров на деревянный сундук. Открытый перелом. Прежде чем он потерял сознание, успел увидеть красно-белую кость, пробившую кожу.

Если бы он упал сейчас, все не закончилось бы изуродованной ногой. Впрочем, сейчас, с этой лестницы упасть он и не мог, на каждом шагу вниз опутанный эластической сетью миниволокон, из которых приходилось с усилием выдираться.

Они подумывали, не сконфигурировать ли им что-то вроде лифта, но двуворон их, в итоге, отговорил, дав расчеты, насколько больше времени это заняло бы – а время все еще было против них: они не знали срока прибытия первого октагона3, как не знали, чей именно это окажется октагон3.

С другой стороны: несколько сотен метров по лестнице, к тому же частично – в невесомости – это не прогулка. Когда наконец Замойский соскочил на пол атриума, орошенный водой из ближайшего фонтана, мышцы его рук и ног горели живым огнем. На миг он оперся спиной о лестницу. Откинув голову, провел взглядом две параллельные прямые уходящие в зенит – к подвешенному в синеве Клыку. Вырванный из Порта похитителей, а потом воткнутый во Франтишеку, наполовину еум переваренный и, в свою очередь, вырванный из егу живого тела – он ничем уже не напоминал идеальную пулю, безупречную геометрическую глыбу, какую Замойский впервые узрел над горизонтом вывернутой в ничто Африки. Из останков Клыка свешивались замороженные ошметки мяса крафтоида, трупные фалды и гирлянды бронированных кишок.