Читать книгу "Песня кукушки - Фрэнсис Хардинг"

Несколько секунд с пересохшим ртом она висела в таком положении. Вокруг себя девочка обнаружила выпавшие из нее кусочки: сухие листья, скомканные страницы дневника, пряди волос… у нее не было времени подбирать их. Цепляясь когтями за кирпичную кладку, она забралась обратно на крышу.

Куда повернула черная карета? Где ее шипящее сопровождение? Все исчезло, проглоченное снежным бураном. Но на окрестных крышах остались следы, которые снег торопился стереть. Лисьи лапы, оленьи копыта, необутые детские ножки… и среди них следы колес и полумесяцы лошадиных копыт.

Триста смахнула снег с ресниц и снова бросилась в погоню. Она неслась по крышам трущоб, потом по маленьким ухоженным улицам изысканных торговых районов. Время от времени тянущее чувство в боку говорило ей, что она потеряла ветку, безделушку, клочок бумаги.

Туда, вперед! Три черные кареты неслись по крышам, а вокруг них летела и скакала свита. У Тристы дрожали ноги, но она отваживалась на более длинные и безумные прыжки в попытке нагнать их. Она вскочила на крышу муниципального совета, потом на верхушку памятника войне и наконец приземлилась на запятки последней кареты.

На этот раз пальцы ее ног вцепились в доски и она вонзила когти в дерево кареты. Она удержалась, даже когда карета снова и снова меняла форму. В один миг она цеплялась за запаску огромного черного «даймлера». В следующий — обхватывала хвост гигантской черной змеи. Наконец ее странный транспорт снова обрел очертания трамвая. Она с шумом приземлилась на его заднюю площадку, схватившись за поручни, чтобы обрести равновесие.

Переводя дух, Триста бросила взгляд сквозь стекло в нижний салон вагона. Ей предстала подозрительно невинная сцена. Из маленьких круглых ламп на потолке лился электрический свет. Розово-зеленые плакаты рекламировали «Транспортные услуги Сорокопута» и заявляли: «Элчестер, ваш дом вдали от дома!» Все сиденья были заняты, пассажиры хорошо одеты и безмолвны, большинство из них устремили взор на свои колени или смотрели друг на друга с немой безмятежностью. Все были одеты в серо-коричневые пальто, серо-коричневые шали, серо-коричневые шляпы. Кто-то читал, но буквы в книгах и газетах двигались и наползали одна на другую. Триста заметила женщину из кондитерской, похожую на утопленницу, она скромно пудрила нос компактной пудрой. В дальнем конце вагона сидел Сорокопут, смакуя масло из своей серебряной коробочки.

Триста не рискнула пройти сквозь этот вагон. Может быть, новоприбывшие не в курсе, кто она такая, но Сорокопут знает ее. Единственный способ миновать его незамеченной — забраться на второй этаж.

Ей показалось, что кто-то шелохнулся, поднял голову и повернул к ней бледное лицо, и Триста пригнулась, чтобы скрыться из виду. На трясущихся ногах она поднялась по винтовой лестнице, а ветер сыпал в глаза снег и рвал одежду. Наверху ветер дул еще яростнее. Здесь стояли деревянные лавки, скользкие от растаявшего снега. За них цеплялась горстка неразличимых фигур, которые бросало взад-вперед, когда вагон менял направление и становился на дыбы. Иногда они слетали со скамеек, отчаянно хлопая крыльями в попытке вернуться на место. Никто не обратил на Тристу ни малейшего внимания.

Опустившись на четвереньки, чтобы укрыться от ветра, Триста поползла вперед мимо скамеек. Снег тяжело ложился на волосы и обжигал уши. Добравшись до передней части вагона, она быстро схватилась за перила, крепко сжав их пальцами рук и ног, и собралась было перепрыгнуть на второй вагон. Расстояние было невелико, но оно изменялось непредсказуемым образом, когда вагоны кренились и меняли курс, и Триста помедлила, пытаясь рассчитать прыжок. В этот миг трамвай прорезал колонну густого дыма из трубы, ослепив ее и вырвав у нее вскрик. Какое-то время она могла только цепляться за перила, зажмурившись и пытаясь унять кашель. Смаргивая паутину с глаз, она услышала слабый стук шагов по винтовой лестнице за спиной. В панике она обернулась, опасаясь, что это Сорокопут. Кто-то действительно шел по крыше по направлению к ней, прикрывая рукой лицо. Его краденое пальто хлопало, волосы ерошил беспощадный ветер.

Это был мистер Грейс.

ГЛАВА 41

НАЙТИ ЛЕДИ

«Нет! Здесь же, наверное, полсотни запредельников, почему он до сих пор преследует меня?»

Отчаяние придало ей сил, Триста наконец прыгнула и ловко приземлилась на империале[19] второго вагона. Она поползла к переднему краю, не осмеливаясь смотреть по сторонам, потом рванулась к винтовой лестнице на первый этаж. Наполовину соскользнув, наполовину прыгнув вниз, она перескочила через предательскую щель и оказалась на задней площадке головного вагона.

Раздался топот шагов, и в поле зрения показался мистер Грейс; он спускался по лестнице, которую она только что преодолела, и жмурился от снега, оскалив зубы.

— Не надо! — взмолилась она, пока он клацал по ступенькам. — Прекратите, мистер Грейс! Вы все испортите!

— В этом и заключается мой план, — ответил он и бросился на площадку, где стояла Триста.

Тристе в голову пришла отчаянная мысль. Один хорошо рассчитанный толчок или удар когтями — и он потеряет равновесие и упадет. Упадет на мостовую и будет лежать там, сломанный, как кукла Ангелина. Но она не позволила этой мысли управлять ею. Она замерла, и в следующий миг мистер Грейс с грохотом приземлился на площадке рядом с ней. И все вмиг переменилось. Он был большой, а она маленькая хрупкая кукла. Он попытался схватить ее.

— Не надо! — вскрикнула она и пригнулась.

Щелк. В его руках возникли длинные черные ножницы. Он снова превратился в ночной кошмар, в портного в красных штанах из страшных детских сказок. Он ринулся на нее, и она отступила, но слишком поздно. Одно лезвие пронзило ткань воротника, приколов его к деревянной раме окна. Другое он держал вплотную к ее шее, одно движение — и он перережет ее.

— Послушайте, пожалуйста! — Она снова стала несчастным маленьким чудовищем, и ее глаза затянуло паутиной. — Я на вашей стороне! Я тоже пытаюсь спасти Трисс! Если вы только послушаете меня, мы вместе сможем победить Архитектора!

Мистер Грейс внимательно смотрел на нее секунду, слегка приподняв брови. Он задыхался после погони, пальцы посинели от холода. Волосы были покрыты снегом, и ручейки воды стекали по лицу, словно слезы.

— Вы, нечисть, скажете что угодно, лишь бы спасти свои уродливые жизни, да? — тихо пробормотал он. Его глаза были мрачными, как ночь.

Смерть жены и потеря ребенка. Бездонная расщелина горя, разделяющая их. С отчаянием Триста поняла, что, несмотря на все способности подменыша, это единственная пропасть, которую она не в состоянии перескочить.

— Архитектор! — закричал портной во всю мощь легких. — У меня твоя…

«Дочь? Приспешница?» Триста не стала ждать окончания предложения. С силой, утроенной из-за паники, она дернулась вбок, порвав воротник и оставив на ножницах клочок ткани. Не успел портной отреагировать, как она запрыгнула на гладкую крышу трамвая и на четвереньках поползла прочь.