Читать книгу "Волжский рубеж - Дмитрий Агалаков"

Двенадцатого июня в окружном суде Нижнего Новгорода при закрытых дверях Петру Алабину выносят оправдательный приговор. Вернувшись в Самару, Алабин получает от общественности Самары икону Божьей Матери в доказательство того, что в его честности никто и никогда не сомневался. Весь этот день Петр Владимирович стоит на службе в Казанском соборе.

– Счастье-то какое, – дома говорит ему Варвара Васильевна. – Воистину избавление… Не стоит тебе, Петруша, более возвращаться туда, даже если и хочется. Если гордость велит вернуться. Хватит, навластвовался. Пожалей свое сердце. И нас пожалей. Мало нас осталось…

Он понимает: жена права. Слишком тяжела оказалась ноша. Почти непосильна. Он вышел больным из этой передряги, уставшим до смерти – и душой уставшим, и телом. И ночью он говорит себе, точно убеждая самого себя: «Да, хватит, пора отдыхать. Пора, пора…»

Жизнь уже намеревалась войти в прежнее русло. 24 ноября в Самарской женской гимназии губернатор Брянчанинов и председатель попечительского совета гимназии Алабин вручают девицам медали по итогам учебного года.

И в этот же день обер-прокурор уголовного кассационного департамента Сената А.Ф. Кони подает кассационный протест, в котором настаивает на пересмотре «дела Алабина», указывая на нарушение уголовного судопроизводства, и возобновлении над ним суда. Кони любил громкие дела, которые могли бы принести в его золотую копилку пару-тройку монет. Это он еще в 1878 году оправдал террористку Веру Засулич, стрелявшую в губернатора Санкт-Петербурга Ф.Ф. Трепова. Юрист, писатель и литературовед, он обладал красноречием Цицерона, но, увы, не его принципиальностью. Каким нужно быть умным, изворотливым и беспринципным, чтобы из действительного тайного советника царской власти, ее судебной опоры, превратиться в преподавателя советской юриспруденции? И стать не менее уважаемым у новой власти, чем у предыдущей! Просто надо быть умнее любой власти и смотреть на всех сверху вниз. И Анатолий Федорович, шагавший расчетливо, широко и с огоньком, это умел.

Сенат прислушивается к А.Ф. Кони, определяет отменить решение Московского суда и открыть новое дело уже в Казанской судебной палате.

Гостиная спала. Алабин смотрел в зеркало. Алая лента через грудь. Два ордена Святой Анны и два Святого Станислава. Медали. Среди них главная – севастопольская! Вот таким он предстанет послезавтра перед судом в Казани. Перед своим вторым и решающим судом. Предстанет гордым, убеленным сединой.

– Ты же офицер, русский офицер, – глухо проговорил он, не отпуская свой взгляд в зеркале. – И не такое терпел! И не таких! Неужто Кони страшнее турка? Ну же, возьми себя в руки, очнись же! Очнись!..

Но он-то знал, кто таков этот Кони! Вся Россия знала это! У такого человека, похожего на змея, невозможно было выиграть суд. Кони не просто много моложе и живее, изощреннее в искусстве юриспруденции – он гениален в своем роде! Он черное может представить белым, а белое черным. Он мог и дьявола оправдать, и настроить присяжных против небес обетованных! Кони вцепится в него мертвой хваткой и уже не отпустит. И тот крестьянин, царство ему небесное, умерший вроде бы от плохой муки, а на самом деле неизвестно отчего, станет его, Петра Алабина, и клеймом, и проклятием! Кони постарается убедить суд в своей правоте, и присяжные уже через час станут ненавидеть его, Алабина, «бездушного чиновника, которому нет дела до чужих жизней».

И никакие прежние заслуги уже не спасут.

Вот отчего так болело сейчас в груди, и боль не проходила, а только все сильнее и сильнее мучила его сердце, пронизала все внутри.

3

Петр Владимирович Алабин до суда не дожил. Он умер неоправданным от разрыва сердца 10 мая в 5 часов пополудни. «Самарский губернский вестник» назвал его «видным, энергичным и полезным деятелем на поприще государственной и общественной службы», а «Волжский вестник» написал, что «Петр Владимирович должен был вынести всю тяжесть труда организации продовольственного дела в неурожайные годы, но, отдавшись весь этому делу, он не собрал плодов своих усилий: его отдали под суд по обвинению в бездействии власти. Процесс этот и доконал старика. Когда Сенат кассировал приговор Московской судебной палаты, оправдавшей Петра Владимировича, он заболел и с той поры не поправлялся».

Петр Алабин был похоронен 13 мая 1896 года в фамильном склепе на территории Иверского женского монастыря. На памятнике Варвара Васильевна Алабина наказала выбить трогательную надпись в память о муже.

Варвара Васильевна пережила супруга на два года. Сын Андрей унаследовал состояние, но, живя на широкую ногу, время от времени частями прогуливал его, в конце концов сильно преуменьшив. Дочь Мария ушла из жизни в Болгарии. А вот Александра, жена архитектора Щербачева, прожила долгую и насыщенную жизнь и умерла в возрасте 77 лет в 1943 году.

На то, чтобы под корешок уничтожить кафедральный собор, новой власти понадобилось двадцать лет – почти столько же, сколько его возводили другие люди! От взрывов сотрясалась вся старая Самара, стекла вылетали из окон! Величавое изваяние царя-Освободителя Александра Второго сбили с пьедестала и поставили на гранит коротышку-Ленина. Большевики разрушили Иверский монастырь, расстреляв половину монахинь за их веру, и уничтожили монастырские храмы, как уничтожили почти все храмы Самары. Прошлое России, как решила новая власть, было вычеркнуто навсегда из ее будущего и настоящего. В зданиях, где жили монахини, теперь обитали работники национализированного пивзавода. Недалеко от устроенного ими отхожего места и располагалась старинная могила с памятником и крестом над ним. Но никто не знал и не интересовался, что за человек тут похоронен. Да и читать работники пивзавода не умели. А надпись гласила: «Петр Владимирович Алабин. 1824–1896 гг. Действительный статский советник. Воин и летописец 4-х войн. 1849, 1853, 1877, 1878. Всецело посвятивший свою деятельность с достоинством и честью на пользу государству, земству и городу. Основавший общину сестер милосердия, устроивший водопровод, памятник Александру II и библиотеку. Способствовавший скорейшему окончанию собора и много другого сделавший. Вечная память, мой незабвенный, благородный, неутомимый труженик». Эта была та самая надпись, которую заказала на памятник Варвара Васильевна Алабина. Была и еще странность: городские дореволюционные кладбища, где были похоронены современники бывшего самарского головы, оказались буквально стерты с лица Земли и закатаны стадионами, а могила Петра Алабина и его родных оказалась единственной в городе, сохранившейся со старых времен.

Уже почти легендарных, исчезнувших навсегда…