Читать книгу "Век амбиций. Богатство, истина и вера в новом Китае - Эван Ознос"

Зачастую влияние государства отчаянно непродуктивно. Однажды китайским программистам запретили обновлять платформу Node.js, поскольку в номере версии – 0.6.4 – якобы было зашифровано 4 июня, дата подавления выступлений на площади Тяньаньмэнь. А проект по вебдизайну, названный в честь шведского города Фалун, запретили потому, что Великий файервол усмотрел здесь намек на “Фалуньгун”. За несколько дней до того, как “Фейсбук” стал доступен в КНР, инвестиционный банкир и выпускник Гарварда Ван Жань, основатель China eCapital, просмотрел проспекты компании и увидел предупреждение для инвесторов: “Фейсбук” заблокирован в четырех странах – Иране, Сирии, Северной Корее и Китае. “Не знаю, как вам, – рассказал он миллионам своих читателей в “Вэй-бо?, – а мне такое положение вещей начинает казаться оскорбительным”.

Никто не бросал вызов культурным ограничениям откровеннее, чем Ай Вэйвэй. Через пять месяцев после освобождения художника государство нашло способ заставить его замолчать. Ая обязали выплатить 2,4 миллиона долларов в счет “задолженности по налогам и пеней”, относящимся к трем его архитектурным проектам: фотогалерее в Пекине и паре квартир для клиентов из Англии и Сингапура. Ай подозревал, что эти проекты привлекли наибольшее внимание, потому что речь шла о зарубежных клиентах и счетах. Но вместо того чтобы заплатить, Ай решил оспорить налоговые претензии. Согласно закону, если бы он выплатил в течение пятнадцати дней треть суммы (то есть восемьсот тысяч долларов), он смог бы обжаловать дело в суде. Когда люди узнали о намерении Ая судиться, они стали передавать ему деньги. Купюры вкладывали в бумажные самолетики и запускали через стену во двор мастерской. Заворачивали яблоки и апельсины в купюры и оставляли их на пороге. Переводили деньги через интернет. “Не торопитесь с возвратом. Подождем, пока не появится новая валюта”, – советовал жертвователь, намекая на отсутствие портрета Мао на стоюаневой банкноте.

Ай Вэйвэй был восхищен:

Пришла девушка с рюкзаком денег и спросила: “Куда положить? Я копила на машину, но теперь передумала. Они ваши”… Люди возвысили голос и начали финансировать человека, которого государство называет преступником. Это неслыханно.

Бухгалтер Ая публиковал отчеты о растущем потоке пожертвований. Список был очень пестрым: я нашел, например, имя человека, чей сын заболел, попив отравленного молока. К концу недели денег набралось больше, чем требовалось для депозита. После того как сбор денег стал самым обсуждаемым событием в “Вэйбо”, аккаунт Ая был заблокирован. Мой телефон зажужжал:

Удалите все упоминания в интернете о том, что Ай Вэй-вэй собирает деньги на уплату налогов. Сайты должны как можно скорее удалять сообщения… используемые для нападок на партию, правительство и правовую систему.

Партийный таблоид “Глобал таймс” предположил, что запуск бумажных самолетиков через стену можно счесть “нелегальным сбором денег”, и предостерег: “В последние тридцать лет такие, как Ай Вэйвэй, подымались – и снова падали, а Китай тем временем продолжает свое восхождение вопреки их пессимистичным прогнозам. К чему действительно идет наше общество, так это к избавлению от таких, как Ай Вэйвэй”. Ожидая суда, Ай начал беспокоиться. Зимой деревья у дома сбросили листву, и камеры на столбах таращились особенно нагло. Ай швырял в них камни, и его задержали за “нападение на камеру”. Один из поклонников художника поинтересовался в Сети: “Насколько серьезно ранена камера? Нужно ли ее навестить? Может, сделать томографию?”

Несколько дней спустя я сидел в столовой Ая. Старый глухой кокер-спаниель Данни, шатаясь, бродил по комнате. Лу Цин, жена Ая, спустилась в столовую и направилась к входной двери. Она не привыкла к вниманию; предыдущий год принес допросы и необычные ощущения – ведь ей пришлось выступать от имени арестованного мужа. Имя Лу значилось в документах на мастерскую, поэтому ее втянули в дело о налогах. Из-за стола Ай наблюдал, как жена кутается в красную шаль. Она собиралась в суд. Лу прижала к груди картонную папку и открыла дверь. “Все нормально?” – спросил Ай. Она кивнула, натянуто улыбнулась и вышла.

Я спросил Ая, вправду ли он не заплатил налоги. (В Китае уклонение от налогов считается чем-то вроде национального спорта. По данным правительства, в 2011 году казна недосчиталась триллиона юаней – около 157 миллиардов долларов, – и главными нарушителями оказались государственные предприятия. Я ежедневно получал спам с предложениями купить поддельные накладные, которые можно использовать для ухода от налогов.) Ай ответил: нет, это не так. Чтобы удостовериться в этом, в другой ситуации я бы заглянул в материалы дела, но милиция конфисковала всю отчетность компании Ая, закрыла доступ публике и прессе на судебные заседания, а когда я позвонил в прокуратуру и в суд, никто не ответил на мои вопросы. Даже адвокат Ая, Пу Чжицян, так и не увидел материалы дела. Я спросил художника, есть ли у него шанс победить. Ай ответил: “Нет. Мы побеждаем, лишь открывая правду”.

Ай оказался прав: в марте 2012 года ему отказали в пересмотре дела. Тогда он обвинил налоговую службу в недобросовестном обращении с доказательствами. В этот раз, к его удивлению, суд согласился провести слушание. Но когда Ай собрался явиться на заседание, он получил звонок из милиции: “Попробуйте, но до суда вы можете и не добраться”. Его жену и адвоката пропустили, однако здание суда было окружено милиционерами в форме и в штатском. Они мешали пройти журналистам и дипломатам. Активиста Ху Цзя, который все же попытался зайти в суд, милиционеры избили у его собственного дома. Городские власти изменили автобусные маршруты, убрав их от здания суда. В первую годовщину своего ареста Ай – с прослушиваемым телефоном, просматриваемой почтой и с окруженной камерами мастерской – решил превзойти милицию: он установил в доме четыре веб-камеры (одну из них – в спальне) и назвал это Weiweicam.com. Милиция пришла в замешательство. Спустя несколько недель Аю приказали отключить камеры. Ему нельзя было следить за собой. Он шутил, что, наверное, первым из современных художников может написать книгу о налогах. Для него знание любого рода было самым важным из искусств: “Их власть держится на неведении. Мы ведь не должны знать”.

Ай Вэйвэй думал, что через год после освобождения ему вернут паспорт, но и после июня 2012 года ничего не изменилось. Аю сообщили, что он не может путешествовать, потому что его подозревают теперь также в двоеженстве, незаконном обмене иностранной валюты и изготовлении порнографии. Что касается порнографии, то, как ему объяснили, речь шла о единственной фотографии: однажды он обнаженным снялся в компании четырех обнаженных женщин. Когда поклонники Ая услышали о новом обвинении, они в знак солидарности стали распространять собственные фото нагишом.

Как-то осенним утром я зашел к Аю; он был мрачен. Суд отверг апелляцию по налоговому делу, и Ай вернул пожертвования. Правительство закрыло его продюсерскую компанию Fake Cultural Development Ltd, потому что та не обновила ежегодную регистрацию. (Это было бы непросто: милиция забрала документы и печати.)

Этакая игра в шахматы с пришельцем из космоса. Они играют по правилам, которые ты себе не представляешь, и игра устроена так, что они всегдапобеждают. Меня заставляют играть, и неважно насколько хитрый ход я сделаю. Я все равно проиграю.