Читать книгу "47 ронинов - Джоан Виндж"

Роскошные украшения говорили и о том, что Кира предпочитал проводить время в Эдо, при дворе сёгуна, а не в своих негостеприимных, мрачных владениях. Наверняка Кира мечтал о землях побогаче, но этой ночью его мечтам будет положен конец…

Холщовая завеса на краю двора огораживала место для выступления бродячей труппы. Там должны были располагаться актеры и декорации. Часть ронинов последовала за Каватакэ, на сцену, а «носильщики» отправились складывать груз и занимать места среди зрителей.

Кай устроился так, чтобы получше видеть сцену и сторожевую башню – ее близость к внутреннему двору не позволяла незаметно избавиться от охранника. Полукровка должен был по сигналу Оиси подать знак вооруженному луком Тикаре, который прятался неподалеку. Ронины решили напасть после начала представления. Кай затаился и принялся разглядывать зрителей, надеясь увидеть Мику.

Оиси взглянул в прореху занавеса и нетерпеливо сжал рукоять кинжала господина Асано, напряженно дожидаясь появления Киры.

Мика в сопровождении прислужниц медленно шла по коридору замка. В своем белоснежном свадебном наряде девушка казалась олицетворением богини зимы. У выхода во двор ее ждал Кира, чтобы представить собравшимся гостям. Он глядел на нее со смесью восхищения и благоговения, но это не уменьшало ненависти Мики.

Слуги, выстроившиеся вдоль стен, сопровождали девушку почтительными поклонами. Среди них Мика с удивлением заметила колдунью. Мидзуки, в изящном зеленом кимоно, низко склонила голову, приветствуя свою будущую госпожу. На лице кицунэ мелькнула враждебная гримаса – колдунье не удалось склонить Мику покончить с собой.

Разочарование Мидзуки ободрило девушку, придало ей уверенности в своих силах: ведь она сумела не поддаться предательскому обману и отчаянию, осталась в живых, чтобы отомстить за всех близких, погибших ради нее.

Кира поклонился ей и прошептал что-то хвалебное. Мика, как обычно, не обратила на него внимания. Он схватил ее за руку и вывел во двор, к гостям.

Из толпы послышались поздравления. Новобрачные заняли почетные места в первом ряду, прямо перед сценой, и тут выяснилось, что за спиной Мики устроились колдунья и великан-охранник в черных доспехах.

По крепостной стене расхаживал одинокий стражник, останавливаясь погреться у жаровни и трижды проклиная свою судьбу: во-первых, за то, что родился в этой мрачной провинции; во-вторых, за то, что ему выпала доля служить господину Кире; а в-третьих, потому что его назначили в караул на дальней стене, откуда видны не свадебные торжества, а унылые заснеженные скалы, окружавшие неприступный замок, построенный на самой вершине крутой горы.

Охранник прижал ладони к замерзшим щекам, пытаясь их согреть, и в очередной раз направился к жаровне, рассеянно глядя на занесенные снегом отроги гор. Внезапно он замер и протер глаза: пласты снега скользили… вверх по склону. К замку.

Стражник покрепче перехватил копье и направился на мостик, соединявший замок с храмом на соседней скале. Оттуда было лучше видно, что происходит, а стражник хотел понять это наверняка: ведь если он поднимет тревогу напрасно, то его жизнь закончится в бездне под замковым мостом.

В сумраке под стенами внутреннего двора Кай напряженно переминался с ноги на ногу, стараясь получше разглядеть Мику, которую усадили на подушку рядом с Кирой.

В прореху занавеса Оиси видел Киру и Мику, сидевших в первом ряду. Музыканты заняли свои места на сцене. Окуда – ронин, похожий на Каватакэ, – подошел к Оиси, дрожа от напряжения. Ему легче было схватиться с кирином, чем произносить чужие слова и фразы со сцены, перед толпой зрителей. Хорошо, что грим скрывал его внезапную бледность.

– Помни, от твоего выступления зависят наши жизни, – шепнул Оиси и легонько подтолкнул Окуду к сцене.

Ронины не могли переодеться ни музыкантами, ни хористами: для этого необходимо было владеть искусством но. Каватакэ выбрал для представления героический эпизод из «Повести о доме Тайра», исторического эпоса о войне Гэмпэй, с которым были знакомы все самураи. Сюжет пьесы знали и присутствующие. В нем не было ни декламаций, ни сложных танцев. Вдобавок Оиси рассчитывал закончить представление гораздо раньше, как только остальные ронины выполнят свои задачи.

Окуда, в полуобморочном состоянии, но с выправкой истинного самурая, вышел на сцену, сжал дрожащие руки и отвесил глубокий поклон зрителям. Задержав взгляд на Мике, он почтительно поглядел на Киру и произнес:

– Господин, с вашего позволения мы рады выступить для вас в день вашей свадьбы.

Представление началось.

Охранник, заметивший странное движение снежных пластов, дошел до начала мостика, ведущего к замковому святилищу, и поглядел на скалы внизу.

Из темной расселины за спиной стражника отделился темный силуэт. Охраннику зажали рот, перерезали горло, и бездыханное тело свалилось с моста в бездну.

Ясуно ступил на мостик и помахал рукой. Заснеженный склон пришел в движение, сугробы разлетелись, будто испуганные призраки. Тридцать воинов вскарабкались на отвесную скалу и перевалили через стену замка. Ясуно жестами отдал распоряжения, и ронины в молчании скользнули в темноту, к стражам на стенах и во внутреннем дворе крепости.

Во внутреннем дворе замка представление шло своим чередом. Как и предполагал Каватакэ, сюжет пьесы был хорошо знаком всем образованным зрителям.

Злодея играл ронин по имени Фува – его воинственный характер прекрасно подходил к роли. Он внезапно выскочил из-за занавеса, одетый в древние доспехи и шлем полководца. Маска, выкрашенная алым, символизировала гнев. Лже-Каватакэ и остальные актеры упали на колени.

Поступки и поведение героев пьесы подчинялись строгим канонам театра но. Кира так увлеченно следил за действием, которое разворачивалось на сцене, что забыл даже о Мике, неподвижно сидевшей рядом с ним.

Девушка будто впала в забытье, не обращая внимания ни на представление, ни на окружающих. Она перебирала в уме возможные варианты развития событий, подыскивая наилучший ход, который окончательно определил бы ее будущее.

Хорибэ, одетый в традиционное черное одеяние помощника сцены, вручил Оиси шлем. Самурай оправил вычурные доспехи, опустил на глаза маску, превратившись в героя пьесы, взял из рук старика бутафорский меч и вышел на сцену.

Окуда, исполняя роль рассказчика, перешел к повествованию о загадочном рождении героя, и Оиси поблагодарил богов, что все присутствующие слабо помнили подробности древней легенды.

По пути в замок Киры ронины разучили свои роли в пьесе, а Каватакэ объяснил, что забытые строки всегда можно заменить новыми. Актеры учили роли самостоятельно, не проводя общих репетиций, поэтому каждое новое представление несколько отличалось от предыдущих и обладало ваби-саби – несовершенной неподдельностью. Такой подход Каватакэ к искусству но оправдался – труппа пользовалась огромной популярностью.